Онлайн книга «Следы на песке»
— Я найду работу. Он был бледен, если не считать разноцветных синяков. — У тебя была работа! Джейк опустил взгляд, отвернулся и пошел обратно в кухню, шаря в кармане в поисках сигарет. Он уселся на подоконник — в грязной одежде, небритый. — Что случилось, Джейк? — Я ушел из школы два месяца назад. — Рекорд, ничего не скажешь! — рассмеялась она. — Ты продержался целый год, не так ли? Так что же случилось? — Фейт вспомнила, как в детстве слушала оправдательные речи Ральфа. — Тебе стало скучно? — с насмешкой спросила она. — Или работа не устроила? — Что-то вроде того, — пробормотал он. — Если тебе надоела эта школа, почему ты не перешел в другую? — У меня не было рекомендации. — А почему? Джейк избегал ее взгляда. — Я ушел со скандалом. — Ты напился? — спросила Фейт после паузы. — Нет. Это ни при чем. — Скажи мне правду, Джейк. Он крутил в руках отрывающуюся пуговицу на манжете куртки. — Это было принципиальное разногласие. — Принципиальное? — От злости Фейт едва не потеряла дар речи. — То есть мои сбережения — да и мое будущее — принесены в жертву твоим бесценным принципам? — Я же сказал тебе, — пуговица оторвалась от манжеты и покатилась на пол, — что верну долг. — А ты знаешь, сколько раз папа говорил мне то же самое? Когда в трубе загорелась сажа, когда он оставил сумку с продуктами в автобусе, каждый раз, когда приходят счета, по которым надо платить… Смешно, что вы с отцом не ладите. Вы так похожи! Взгляд Джейка потемнел. — Фейт, заткнись, ради Бога. — Ты знаешь, как ты похож на него? — Начав говорить, она уже не могла остановиться. Озвучивание мыслей, которые она обычно прятала на задворках сознания, возбуждало ее. — Вы оба не способны оставаться на одном месте… вечно живете в чужих домах и за чужой счет. У вас так много общего! — Ну, конечно, — сказал Джейк. — У нас с ним даже была общая любовница. Она замолчала. Невысказанные слова застыли на ее губах. — Ты не знала? — улыбнулся он. — Ты не догадывалась, что я спал с Линдой Форрестер? Фейт тяжело опустилась на стул. Ей стало нехорошо. — Я думал, ты хочешь знать правду. — Синие глаза Джейка смотрели прямо на нее. — Не надо так ужасаться, Фейт. Хотя, признаюсь, когда я понял, что… иду по его стопам, скажем так, во мне все перевернулось. — Некоторое время он молча курил, потом проговорил: — Разумеется, ты права. Я похож на него. Я давно это понял. — И поэтому ты его ненавидишь. — Банальный вывод. — Он задумался. — Я его не ненавижу. Когда-то ненавидел, но не сейчас. На самом деле, мне жаль его. К глазам Фейт подступили слезы. — Но не достаточно жаль, чтобы навестить? — Она стиснула пальцы, чтобы не расплакаться. — Фейт… Что с тобой? Ты какая-то не такая. Гнев вспыхнул вновь. «Ты какая-то не такая». Да, сейчас она не была доброй верной Фейт, самой надежной из Мальгрейвов, самой разумной из Мальгрейвов, самой скучной из них. — Вы все, вы вцепились в меня. Вы не даете мне стать свободной. Папа уже старый человек. Он поседел, он иногда болеет. Кто-нибудь из вас — ты или Николь — поинтересовался, кто помогает ему? Кто заботится о том, чтобы у него в доме была еда и уголь для печи? Вам хоть раз приходило в голову, что надо разделить это бремя? — Фейт коснулась пальцами груди, чувствуя, как тяжело бухает ее сердце. — Я ухаживаю за папой все эти годы после смерти мамы, Джейк, я одна… — Мы тоже зависим от тебя, — медленно проговорил он. — Зависите! Да вы просто высасываете из меня все соки! «Держаться вместе любой ценой». Для меня эта цена стала слишком высокой, Джейк. Я хотела иметь свою семью, своих детей — и посмотри, что я получила! Сестра увела у меня мужчину, которого я любила, брат делил любовницу с отцом, из-за которого погибла мама… — Она засмеялась странным, надтреснутым смехом. — Господи! Это напоминает какую-то жуткую древнегреческую трагедию! — Фейт… Джейк сделал шаг к ней и протянул руку, чтобы обнять, но она предостерегающе сжала кулаки. — С меня достаточно, Джейк. Ты видишь, я изменилась. В будущем я собираюсь жить так же, как вы все. Я буду думать только о себе и плевать на других. Я буду жить за чужой счет. Я буду защищать свои собственные интересы и придерживаться собственных принципов, не заботясь об ущербе, который это может причинить другим. — Она пристально посмотрела на брата. — Ты позволишь мне сделать это, Джейк? Или через полгода ты снова объявишься и попросишь в очередной раз вытащить тебя из тюрьмы? Ты и папа… — Она повысила голос. — Вы же не даете мне ничего спланировать! Лицо Джейка выглядело усталым и посеревшим. — Что ты хочешь услышать от меня, Фейт? Что я должен сказать тебе? — Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, — прошептала она. — Чтобы вы все оставили меня в покое. Я хочу иметь свою личную жизнь. На мгновение Джейк замер, потом опустил голову. — Тогда обещаю тебе, что никогда больше не побеспокою тебя. Он поднял свой рюкзак и вышел. Фейт услышала его шаги по лестнице и хлопнувшую внизу дверь. Несъеденный ужин остался на столе. Бросив взгляд в окно, она увидела, что он перешел дорогу и быстро зашагал по улице. Она попыталась открыть оконную раму, но шпингалет заело. Она крикнула, но ее крик не мог быть услышан. А потом фигура Джейка растворилась в сумерках, и, впервые после разрыва с Гаем, Фейт расплакалась. Она плакала о Джейке, о Гае, о Поппи и обо всех, кого потеряла. Он не винил сестру за то, что она выставила его. Он понимал, что ее обвинения справедливы. Джейк шел на запад, в сторону Бат-роуд. В Илинге он продал ростовщику часы и авторучку — единственные оставшиеся у него ценные вещи. Почти все деньги он потратил на почтовый перевод, на остаток купил блок писчей бумаги и дешевые конверты. А потом поймал попутный автомобиль до Бристоля. Ему потребовалось два дня, чтобы добраться от Бристоля до Корнуолла. Легковые машины и фургоны перевозили его с одного места на другое. Города сменились поселками, потом деревушками. Вдоль открытых всем ветрам дорог росли невысокие деревья. Последний участок пути пролегал вдоль побережья Корнуолла. День был ясным, и лишь изредка проплывали дымчатые облачка, ненадолго закрывая солнце. Джейк вспоминал другое, давнее путешествие, когда он ехал на велосипеде из Парижа на юг летом 1940 года. Те кошмарные дни ассоциировались с палящим зноем. Он был рад, что английское солнце не столь горячо и беспощадно. И на этот раз он никуда не спешил и не испытывал страха. |