Книга Бэтман Аполло, страница 73 – Виктор Пелевин

И все.

Ни один из составлявших меня процессов не был мной.

Ни один из них не был мне нужен.

Прекращение любого из них ничего для меня не значило. А все они вместе соединялись в меня — необходимого самому себе и очень боящегося смерти, хотя смерть происходила постоянно, секунда за секундой — пока отчет подчищали и правили. Это было непостижимо. Но не потому, что это невозможно было понять. А потому, что понимать это было некому.

Я никогда не был собой. Я даже не знал, кто показывает это кино — и кому. И вся моя жизнь прошла в эпицентре этого грандиозного обмана. Она сама была этим обманом. С самой первой минуты.

Но обманом кого?

Я вдруг понял, что этот вопрос безмерен, абсолютно безграничен, что он и есть та пропасть, в которую мы падаем по нескончаемой спирали — и куда я низвергался перед этим всю жизнь. Вопрос был началом и концом всего. Все сущее было попыткой ответа.

Но кто отвечал?

Мне показалось, что я сейчас пойму что-то важное, самое главное — но вместо этого я сообразил, что это просто тот же самый вопрос, пойманный в другой фазе.

Но кто его задавал?

И кому?

Я отшатнулся от открывшегося мне водоворота, от этой головокружительной бесконечности, догоняющей саму себя — и засмеялся. Потому что ничего другого сделать было нельзя. Кроме того, это и правда было очень смешно.

И мой смех сорвал остановившуюся секунду с тормозов.

Я услышал звон разбившегося стекла — и понял, что мы никуда на самом деле не падаем. Мы по-прежнему сидели в комнате Озириса. Мы даже не сходили с места.

По полу катились какие-то железяки из кучи хлама, сброшенной им на пол вместе со скатертью. Разбилась колба старой керосиновой лампы с двумя отражающими друг друга зеркалами, на которой Озирис когда-то объяснял мне работу ума «Б».

— Что это было? — спросил я.

— Ты только что видел Великого Вампира, — ответил Озирис.

— Водоворот? Чудовищный бесконечный водоворот?

— Можно сказать и так. Но если смотреть на него внимательно, видно, что его центр совершенно неподвижен.

— Я не успел, — сказал я. — А почему люди этого не видят?

— Они видят. Просто отфильтровывают.

— В каком смысле?

— В прямом. Человек похож на телевизор, где все программы имеют маркировку «live», но идут в записи. Через небольшую задерживающую петлю. Феномены осознаются только после нее. У сидящих в монтажной комнате достаточно времени, чтобы вырезать что угодно. И что угодно вставить.

— А кто сидит у человека в монтажной комнате?

— Мы, — усмехнулся Озирис. — Кто же еще.

— Но как это можно вырезать в монтажной комнате, если кроме этого вообще ничего нет?

— Вот и видно, Рама, что ты никогда не работал в СМИ.

— А зачем это скрыто от людей? — спросил я. — Ведь если бы они видели все сами, у них не осталось бы ни одного вопроса.

— Именно затем и скрыто, — сказал Озирис. — Чтобы вопросы были. Чтобы их было много. И чтобы человек постоянно производил из них агрегат «М5». Истина скрыта не только от людей, Рама. Она скрыта и от вампиров. Даже от большинства undead. Когда-то давно undead были учениками Великого Вампира. Они погружались в его таинственные глубины в поисках мудрости и выныривали оттуда с ужасом и благоговением. А потом их превратили в загробных кидал, помогающих хозяевам баблоса контролировать халдеев.

— Почему кидал?

— Скоро узнаешь, — вздохнул Озирис.

— А животные? — спросил я. — Они это видят?

— Ни одно из животных никогда не теряло связи с Богом. Любое животное и есть Бог. Один только человек не может про себя этого сказать. Человек — это ум «Б». Абсолют, спрятанный за плотиной из слов. Эта электростанция стоит в каждой человеческой голове. И она очень интересно устроена, Рама. Даже когда люди догадываются, что они просто батарейки матрицы, единственное, что они могут поделать с этой догадкой, это впарить ее самим себе в виде блокбастера…

И Озарис тихонько засмеялся.

— Но ведь это жестоко, — сказал я. — Скрыть от человека главное…

— Не так уж жестоко, как кажется, — ответил Озирис. — Люди уверяют друг друга, что счастливы. Некоторые даже в это верят. Знаешь, на дне океана живут страшные слепые рыбы, которых никто никогда не видел — и которые никогда не видели сами себя? Вот это и есть мы. Единственное из повернутых к нам лиц Великого Вампира сделано из слов.

— Да, — ответил я, — я понял. Но почему тогда я смог его увидеть?

— Его увидел не ты, — сказал Озирис. — Его увидел я во время смерти. Ты при этом только присутствовал. Ты здесь просто, так сказать, свидетель неизбежного, хе-хе.

Информированность Озириса меня не удивила. Но мрачное напоминание о том, почему я сижу в этой комнате, подействовало на меня отрезвляюще.

— Спасибо, — сказал я. — Очень поучительный опыт. Я не понимаю, зачем вам вообще нужен провожатый? Особенно такой, как я. Вы что, не можете сами?

— Сами — это как?

Я вспомнил только что пережитое и горько вздохнул.

— Ну да… Я просто в том смысле говорю, что вы сами кого угодно проводите.

— Это не так, — ответил Озирис. — Я теперь тень. И нуждаюсь в помощи точно так же, как все остальные.

— В какой именно помощи?

— Идем, — сказал Озирис. — Я расскажу по дороге.

Мы встали. Я заметил, что Озирис как-то странно одет. Он был похож на пожилого ретро-плейбоя. На нем были узенькие джинсы и белая вязаная кофта — длинная и с большим капюшоном. Она походила на саван. Мне показалось, что раньше на нем было что-то другое.

— Как вы были одеты, когда я пришел? — спросил я.

— Ты уже не помнишь?

Я отрицательно покачал головой.

— Значит, — сказал Озирис, — я не был одет никак. Вопрос не имеет смысла. То, что ты видишь в лимбо — это лишь эхо твоего любопытства. Говоря по-мышиному, отражение твоего локационного крика. Если ты не задал вопроса, откуда взяться ответу? Вас что, этому не учили?

— Учили, учили, — пробормотал я. — Наверно, это и в жизни так?

— Не совсем, — ответил Озирис. — В жизни мы все время видим ответы на вопросы, заданные кем-то другим. Жизнь — коллективное мероприятие. А в лимбо мы одни… Вернее, ты один.

— Меня здесь вообще ни одного, — отозвался я. — Здесь просто никого нет. Никого и ничего.

— Точно, — сказал Озирис и шагнул к двери. — Но это не повод расслабляться…

— Вообще по правилам дверь следует открывать мне, — сказал я. — Что там?

— Кладбище вампиров, — ответил он и подмигнул. — Ты готов?