Книга Имяхранитель, страница 123 – Александр Сивинских, Азамат Козаев

Спутники Фридриха шумно зароптали и направили на него острия и стволы оружия. Сам же Ромас не проявил не малейшей обеспокоенности.

– А-а, так это же наш вездесущий обломок! – сказал он с недоброй усмешкой и сделал челяди знак, призывающий к выдержанности. – Снова встаешь мне поперек дороги, Иван. Что тебя не устраивает на этот раз?

– Отпустите химероидов, ваша светлость.

– С какой стати?

– Они находятся под охраной императора, их отлов запрещен.

– Неужели? – притворно удивился Фридрих. – А истребление? – Он небрежно уронил с плеча ствол метателя и нажал на спуск. Раздался отрывистый металлический звон. Один из «хорьков» бешено забился, извиваясь в сетчатом коконе, будто придавленный червь. Потом выгнулся и затих. На песочной шкуре быстро расплывались нежно-розовые, отсвечивающие перламутром, пятна.

За те мгновения, пока Ромас стрелял, а его дворня с восторгом наблюдала за действиями принца и агонией химероида, Иван успел переместиться вплотную к высокопоставленным браконьерам. Когда слуги опомнились, имяхранитель уже стоял за спиной Фридриха, сжимая пальцами левой руки его горло. Загнутые острия когтей располосовали шелковую вуаль накомарника и замерли в волоске от вздувшейся жилы на шее принца. В другой руке Иван держал странную, похожую на железную змею палицу. Кинжал, впрочем, обнаружился тут же: пробив плечо толстяка, клинок пригвоздил его к могучей сухой ветви лианы. Толстяк хрипел и закатывал глаза, ноги его тряслись, точно были желейными.

– Оружие на землю, – рыкнул Иван. – Выполнять живо, шавки! Вас тоже касается, милостивый государь, – он шевельнул рукой, и на коже Фридриха вспухла капелька крови.

Когда метатель шлепнулся подле его ноги, Иван с огромным удовольствием сокрушил оружие сапогом. Смялась украшенная чеканкой затворная коробка, сплющился и изогнулся покрытый тончайшими арабесками ствол. Жалобно звякнув, лопнуло кольцо магазина.

– Варвар, – с брезгливостью сказал Фридрих. – Обломок паршивый…

Иван резко тряхнул его и монотонно заговорил:

– Властью, данной мне Коллегией общественного здоровья, я, егерь острова Химерия, арестовываю вас, принц Фридрих Ромас, за браконьерские действия.

Фридрих осклабился:

– Замечательная речь для обломка. Но кто может подтвердить твои полномочия, – он подпустил в голос издевательских ноток, – …егерь острова Химерия? Посудина, на которой ты прибыл сюда, сожжена «греческим огнем» прошлой ночью. Вместе с командой. Кто докажет мне, принцу крови, что ты не лжешь из мстительности, имяхранитель?

– Я докажу.

Фридрих скосил глаза в направлении, откуда послышался голос, и в ярости заскрежетал зубами.

– Я, полковник Коллегии общественного здоровья. Я, полноименный Модест Агриппа, имеющий право арестовывать членов монаршей фамилии. – Полковник поднял вверх кисть с плотно сжатыми перстами, и повелительным жестом направил на спутников Ромаса. – Дем Корагг, эти люди обвиняются в браконьерстве, пиратстве и преднамеренном убийстве членов Коллегии. Ты знаешь что делать.

Корагг кивнул, сказал: «богатыри, товсь!» – и навел ствол метателя на Ромасовскую челядь. Поняв, что их ждет, десять холеных, родовитых, сильных мужчин, привыкших под покровительством принца быть безнаказанными всегда и во всем, с ужасом завыли…

* * *

Химерия абсолютно заслуженно считалась единственным местом, откуда не требуется переправлять трупы на Погребальный. Не успели омеговцы отойти и на десяток шагов, а тела расстрелянных браконьеров уже напоминали муравейники. Всевозможные твари, от микроскопических жучков-могильщиков, размером с блоху, до здоровенных ливневых крыс – мерзостных созданий, голохвостых, вонючих и словно покрытых лишаями, – начали шумное пиршество. С неба пикировали одна за другой химерийские олуши.

Самка homo mustela затащила останки супруга высоко на скалы и там пожирала в одиночку, жалобно поскуливая. Временами она принималась в отчаянии биться грудью оземь (вой ее становился при этом душераздирающим), но всякий раз находила в себе силы успокоиться и продолжить жуткую тризну.

Посланные вперед Лекс и Гвоздодер скоро подали условный сигнал, означающий, что побережье расчищено. Выйдя из расселины, омеговцы увидели возле кромки прибоя еще одну шевелящуюся кучу, атакуемую олушами. Здесь основную массу трупоедов составляли крабы и многоножки.

На волнах покачивалась прекрасная моторная яхта. Надстройки, мачты, борта – все было снежно-белым. Ажурные гребные колеса сверкали позолотой. На высокой скуле корабля золотом с алой каймой было начертано: «Слава Фридриха».

От погибшего «Кербера» осталось только огромное пятно маслянистой пленки, вытянутое с востока на запад и напоминающее застывшего в прыжке трехголового пса. А более – ничего. Ни щепки, ни головни, ни обломка мачты.

Фридрих до сих пор был совершенно безмятежен, смотрел исключительно вперед и вверх и – молчал. Сейчас же вдруг заговорил. Звучным, хорошо поставленным голосом прирожденного оратора.

– Полковник, – сказал он. – Обращаюсь к вам. Вы дворянин и поймете. Каторга для меня абсолютно, абсолютно неприемлема. Сколько вы хотите, чтобы забыть это недоразумение навсегда?

– Ваше сиятельство сами назвали меня дворянином.

– Так я и думал. Этого и боялся. А впрочем… – он надменно усмехнулся. – Тогда убейте.

– Не имею права.

– Что за напасть! – сказал Фридрих скучливо. – В таком случае, объявляю вас низким человеком. Подонком, негодяем… Что, терпимо? Так предложите же сами что-нибудь, что позволило бы вам вызвать меня на дуэль! Вы скотоложец, растлитель малолетних. Завитой затылок из портового притона, отдающийся матросам за рваного «василия». Ну, что же вы терпите, эв Агриппа?

– Не имею права, – отчеканил Модест. Его трясло от гнева.

– Зато я имею, – сказал Иван.

– Поди прочь, обломок. Я скорее схвачусь с поганой ливневой крысой, чем с животным, вроде тебя. Я скорей…

– Заткнись, Фридрих, – оборвал его Иван. – Ты же знаешь, кем я был. Пусть я не помню ничего, но ты – ты все помнишь. Ведь тебе всегда хотелось выпустить мне кишки. И тогда, когда я обладал Именем, и после. Или я не прав?

Принц закинул голову к небу и театрально расхохотался. Потом сложил руки на груди и сказал:

– Ты прав, обломок. Хорошо, я сражусь с тобой и погибну. Доставай свой клинок, преторианец.

– Эв Агриппа, – сказал Иван, сбрасывая амуницию, избавляясь от лишней одежды и оружия. – Мне кажется, у «Омеги» масса дел на борту «Славы Фридриха». Там наверняка остался экипаж, с которым рано или поздно придется вступить в контакт. Без принца они уйти не посмеют… Поэтому вам стоит поторопиться.

– Смелей, полковник! – подбодрил Модеста Ромас. – «Греческого огня» на борту больше нет. А с двумя автоматическими метателями, управляемыми безусым юнгой, вы как-нибудь справитесь.