Онлайн книга «Ледобой. Круг»
|
– Доброго здоровья хозяевам! – И вам не хворать. Голосище грубый, трубный. – У меня и бражка с собой. Найдем дно кувшина? – Бражка? – переспросил незнакомец. – Дело стоящее. Да вот беда, не показана мне бражка. Во хмелю буен становлюсь. Опасен. И как зыркнет единственным глазом! У старика аж душа подсела, съежилась. – Кто же будешь, добрый человек? Долго молчал, жевал. И с ножом управлялся ловко, будто шестой палец на руке, а не нож. Глодал копченый окорок и лишь голую кость оставлял после себя. – Человек как человек, – наконец ответил одноглазый. – Голова, две руки, две ноги. Все как у людей, только глаз один. – Бывает. Иного так разукрасит по жизни – удивляешься, как он вообще живет. Чем промышляешь? На купца не похож и вроде не пахарь. Опять помолчал. – Да разное. Тычок был готов спорить на собственную голову – дружинный. Бывший дружинный. Шрам на лице – явно след меча, и ножом крутит ровно собственным пальцем. Не так чтобы здоров, но очень жилист. Настоящий дружинный был бы одет получше, этот же… неухожен, неустроен. Вон волосища в пыли. Ровно бродяга мхом покрылся. Хотя сапоги на нем добротные… – Сапоги сам тачал. – Одноглазый будто мысли услышал, усмехнулся. – Оленья шкура. Сушил, дубил, на оленью жилу сшил. Пить не стал, молчит, ровно сыч. Странный он. Хотя… удивляться ли тому, что от людей прячется? – Сам кто такой? – В единственном глазу незнакомца красными сполохами жили языки костра. – Человек как человек. – Старик развел руками. – Голова, две руки, две ноги. Все как у людей, только пожил больше. – Один у костра? – Бродяга кивнул на палатку. Наверное, не проснулась еще Гарька. – Нет. – Что-то перестал Тычку нравиться одноглазый. – Не один. – Кто с тобой? – Кто со мной – все мои. Ишь ты, даже не назвался. Имя скрывает или обычая не знает? Что не знает – не похоже, значит, не хочет называться. – Лошадей, гляжу, у вас три… – И зычно расколол кость на зубах. – Сколько надо, столько и есть. Твою конягу что-то не вижу. Пастись отпустил? Неприятный получается разговор. Не о том должны говорить добрые соседи. За каждым словом одноглазого будто потаенный смысл прячется. – Ага, отпустил, – криво ощерился бродяга. – Только дорогу вороной забыл. Все никак не вернется. Тычок засобирался восвояси. Ох и темен соседушка! – Доброй ночи хозяевам оставаться. А кто на том конце поляны встал, не знаешь? Одноглазый с недобрым прищуром покосился на костер, что распалил второй сосед, и мрачно покрутил головой. Не знает. Значит, самое время узнать. Старик подхватил непочатый кувшин с брагой и положил стопы ко второму костру, не сказать хуже – сбежал. Неприятное знакомство, да и знакомство ли? Друг другу не назвались, только и разговоров было, сколько человек в палатке и чьи лошади… – Кхе-кхе, дома ли хозяева? Костер как костер, горит себе, дрова пожирает, только никого возле огня Тычок не нашел. Куда делся? Может быть, по нужде отошел? Неопределимых годов мужичок стоял, ждал и оглядывался. Вдалеке видел одноглазого. Тот сидел у своего костра, глодал кость. И вдруг старик заметил странное – из-за палатки кто-то вышел, подходя, замедлил шаг и неловко повел плечами. «Выходит, пока я точил с одноглазым лясы, второй сосед кругами вокруг палатки ходил. Только что-то Гарьки не слышно. Должно быть, спит. Выходит, не познакомились?» – Незваный гость на огонек. Не прогонят ли хозяева? Наведался, вот… Хозяин ступил в круг света, и старик запнулся. Одноногий. Глядит исподлобья, и Тычку совсем не понравился его недобрый взгляд. – Чего надо? – Соседи как-никак, – пробормотал егоз. – Встали рядом, нужно знакомиться. – Оттуда? – Одноногий указал костылем на палатку. – Оттуда. Подумал, подумал и кивнул. – Садись. Старик поежился. Боги, боженьки, да откуда у обоих такие страшные глаза, три на двоих? Как будто родные братья, хоть не похожи друг на друга. Одноногий здоров, будто медведь, зарос пепельно-грязной бородой до самых глаз, штаны, некогда синие, теперь серо-буро-малиновы, и по всей рубахе шли застарелые пятна, в которых Тычок мигом признал кровь. – Что в кувшине? – Бражка. – Хорошо. Мне отдать нечем, так и знай. Здоровенной лапищей одноногий выхватил кувшин прямо из рук балагура, распечатал и выел содержимое в один присест. Тычок лишь несколько раз успел глазами хлопнуть. – А звать как? Скажет или нет? – Зови Одноногий. Добрая бражка. – Куда держишь путь? Не вижу лошади, стало быть, пешком бредешь? – Пешком. – Детина потряс костылем и утробно расхохотался. – Но дадут боги, скоро обзаведусь лошадью. Мне гнедые по нраву, а тебе? – Тоже. Не понравился Тычку взгляд одноногого, который тот метнул в темноту, когда о лошадях говорил. Случайно или нет, как раз в том месте, куда покосился теперешний собеседник, стояли кони. Странные соседи. – А чем хлеб насущный добываешь? – Руками, – усмехнулся одноногий и потряс кувшином над разверстой глоткой. Ни капли не упало. Понимай как знаешь. Руками… остряк. Хотя чего тут понимать. Что судьба нанесет, тем и жив. Пятна крови на рубахе о многом говорят. – А кто там в палатке? – Много будешь знать – скоро состаришься. И вообще заболтался я. – Сиди. – Пронизывающий взгляд ровно к месту пригвоздил. Ноги Тычка растряслись, и в пузе холод образовался. Сидит одноногий и зыркает гляделками. Вежлив, нечего сказать. – А тот, перевязанный, кто таков? – Увидел? – Мимо случайно проходил. – А тебе что за интерес? – Отвечай, если спрашиваю. Больно народец любопытный пошел. Странные они. – Человек как человек, две руки, две ноги, все как у людей, только порублен малость. – Насчет малости не показалось, – глухо бросил одноногий. – Того и гляди, помрет. – А ты не гляди, может, встанет. Куда идешь? В город? В Срединник? – Ага, за тем, за этим. И в этот миг на поляну вышел некто третий. Прошел сквозь кусты, только ветви зашуршали. Тычку ровно шило в зад воткнули. Подскочил и унесся восвояси. В палатку. Там разбудил Гарьку и наказал секиру держать наготове. – Что ты мелешь? Жуть приснилась? |