Онлайн книга «Пирамиды»
|
Жизнь оказалась более многомерной, чем предполагали люди. И время – тоже. И люди оказались сложнее, хотя уж они-то могли быть более предсказуемыми. Теппик увидел облако пыли над дворцовыми воротами. Оно пронеслось над городом. Пересекло узкую полосу возделанных земель, на мгновение скрылось за цепочкой пальм и, наконец, вновь появилось у подножия склона. С самого начала Теппик знал, что в облаке кроется колесница. Съехав со скалы, он сел на корточки у обочины и принялся терпеливо ждать. Наконец раздался грохот колес. Колесница остановилась неподалеку, неловко развернулась на узкой дороге и, попятившись, подъехала к нему. – И что ты намерен делать? – крикнула Птраси, перегибаясь через борт. Теппик низко поклонился. – Только, пожалуйста, без этих штучек, – резко приказала Птраси. – Тебе что, не нравится быть царицей? – Нравится, но… – неуверенно произнесла Птраси. – Вот видишь, – сказал Теппик. – Это голос крови. В старину люди как тигры сражались за трон. Братья против сестер, племянники против дядюшек и тетушек. Ужасно. – Но зачем тебе уезжать? Ты мне нужен! – У тебя теперь много советников, – мягко напомнил Теппик. – Я не про это, – оборвала его Птраси. – К тому же советник только один – Куми, а какой от него прок?… – Тебе повезло. При мне был Диос, а уж от него было столько проку! Куми лучше, и ты сможешь многому научиться, если будешь поменьше к нему прислушиваться. С неумелыми советчиками можно далеко пойти. Да и Чиддер не откажется помочь. Он всегда был полон идей. Птраси покраснела. – Да, мы немного продвинулись, когда были на корабле… – Ну вот. Я сразу понял, что, когда вы вместе, это вроде пожара. Огонь, вопли, все спасаются бегством… – А ты, значит, снова пойдешь в убийцы? – усмехнулась Птраси. – Вряд ли. Я устроил славное погребение пирамиде, пантеону и всему древнему царству. Больше такого случая не предвидится. Кстати, ты не замечала, чтобы там, где ты ступаешь, появлялись маленькие зеленые побеги? – Нет. Еще чего! Теппик с облегчением вздохнул. Стало быть, все действительно позади. – Не позволяй траве расти у тебя под ногами, это очень важно, – предупредил он. – А чаек ты случаем не видела? – Их сейчас много. Или ты не заметил? – Заметил. Думаю, это к добру. Верблюдок еще некоторое время прислушивался к этой несвязной, сбивчивой беседе, которую обычно ведут между собой мужчина и женщина, когда на уме у них совсем другое. У верблюдов все куда проще: самке требуется лишь удостовериться в правильности методологии своего избранника. Наконец они поцеловались – целомудренно, робко, насколько может судить верблюд. Решение было достигнуто. После чего Верблюдок утратил к происходящему всякий интерес и решил вновь вернуться к съеденному завтраку. * * * В НАЧАЛЕ БЫЛО… В долине стояла тишь да гладь. Река лениво несла свои воды мимо еще не обжитых берегов, сквозь густые заросли тростника и папируса. По мелководью бродили ибисы. Гиппопотамы всплывали на поверхность и вновь медленно уходили на глубину, словно яйца в маринад. Влажную тишину нарушали только случайно выпрыгивающие из воды рыбы да шипенье крокодилов. Какое-то время Диос лежал погруженный в ил. Он не мог сказать, почему часть одежды на нем свисает клочьями, а часть обгорела. Ему смутно припомнился громкий шум и ощущение немыслимо стремительного полета, хотя при этом он не двигался с места. Сейчас ему не хотелось ни о чем думать. Вопросы предполагали ответы, а ответы до добра не доводят. Ответы только отравляют жизнь. Ему было приятно прохладное прикосновение ила, и больше он ни о чем не хотел знать. Солнце закатилось. Вышедшие на охоту ночные твари бродили вокруг Диоса, но животный инстинкт подсказывал им, что попытка откусить ему ногу чревата самыми непредсказуемыми последствиями. И вновь солнце показалось над горизонтом. Послышались крики цапель. Курившийся над заводями туман таял, между тем как синева небосвода превращалась в ослепительно блестящую бронзу. Время разворачивалось перед Диосом во всей своей восхитительной бессобытийности, пока некий посторонний шум не вторгся в тишину, разрезая ее на мелкие кусочки ржавым хлебным ножом. По правде сказать, шум этот напоминал рев осла, которого перепиливают пополам. Звуки стали затихать – словно удаляющаяся гонка на звание чемпиона мира по мотокроссу. И тем не менее, когда к ним присоединились голоса, похожие и непохожие одновременно, срывающиеся и дисгармоничные, общий эффект оказался не лишен своеобразной прелести. Он влек. Манил. Затягивал. Шум достиг плато, замер на чистой ноте, состоящей из последовательных диссонансов, и через долю секунды голоса разлетелись, каждый в своем направлении… Лишь ветер колыхал тростники, солнечная рябь дрожала на воде. На вершине далекого холма показалась дюжина тощих, запыленных верблюдов. Верблюды бежали к реке. Вспугнутые птицы поднялись над тростниками. Потревоженные ящеры неслышно соскользнули в воду с песчаных отмелей. И вот уже, меся прибрежную грязь, припадая на мосластые колени, верблюды жадно хлебают воду, глубоко погрузив в нее свои морды. Диос поднялся и увидел валяющийся рядом посох. Он немного обуглился, но был цел, и Диос заметил то, чего раньше не замечал. Раньше? А было ли оно, это раньше? Нет, прошлое было сном, чем-то вроде сна… Обе змеи свернулись кольцом, прикусив собственные хвосты. Вслед за верблюдами, вниз по склону, в сопровождении своей оборванной семьи поспешал невысокий смуглый человечек, размахивая стрекалом. Вид у него был смятенный. Казалось, этот человечек крайне нуждается в добром совете и мудром наставлении. Диос посмотрел на посох. Он знал, что посох – символ чего-то чрезвычайно важного. Но чего – он никак не мог вспомнить. Помнил только, что посох очень тяжелый и расстаться с ним трудно. Очень трудно. Лучше вообще не брать, подумал Диос. Или взять ненадолго и пойти рассказать этим людям о богах и о том, отчего пирамиды так важны. После этого можно будет избавиться от подозрительного посоха. Тяжело вздыхая, Диос поправил остатки одеяний и, опираясь на посох, чтобы не упасть, двинулся вперед. |