Онлайн книга «Штрафники 2017. Мы будем на этой войне»
|
4. Командующим армий незамедлительно подготовить отряды в составе: одной роты мотострелков, посаженных на бронетехнику, одной танковой роты, дивизиона реактивной артиллерии. Командование отрядами поручить решительным, храбрым и инициативным командирам. 5. Об исполнении доложить к 14 июля 2017 года. Командующий 1-м Восточным фронтом федеральных войск генерал-полковник Осипов Начальник штаба 1-го Восточного фронта федеральных войск генерал-майор Захаров Бои стихли повсюду. Наступил хрупкий покой. Прекратился гул канонады над разрушенным, дымящимся городом, перестали ухать минометы. Лишь изредка слышался треск очередей. Это вели войну разведчики, что с обеих противоборствующих сторон занялись сбором информации, поимкой «языков». Еще стрельбой развлекались солдаты, гоняя вездесущих обнаглевших крыс, разжиревших на трупах, коих под завалами было не считано. Обе стороны занялись поиском и захоронением тел, благо воронок под это имелось предостаточно. Безымянные братские могилы усеяли разрушенные городские кварталы. Писари отложили на время автоматы и взялись за авторучки. Составлялись списки погибших, пропавших без вести. Если была возможность, то похоронки с сообщением «погиб при выполнении боевого долга», «пропал без вести» отправляли родственникам. Откуда-то появились редкие гражданские. Вероятно, во время боев прятались где-то в подвалах. На позициях штрафников обосновался, можно сказать, странный человек, назвавшийся Леонидом. Вначале его за лазутчика приняли, в оборот взяли, потом сообразили – умалишенный почти. Видать, нервы не выдержали, вот разум и помутился. Порой, когда у Леонида наступали периоды просветления, он рассказывал жуткие истории, вызывавшие содрогание даже у видавших виды штрафников. Еще когда только начиналось, когда уличных боев в городе не вели, при обстреле в его дом попала ракета. кто-то из жителей прятался в подвале, опасаясь частых обстрелов, кому-то, наоборот, надоело бегать постоянно туда-сюда: они остались в квартирах. После обвала дома подвал основательно завалило, из лопнувших труб хлынул кипяток. Несчастные, зажатые обвалом, кричали страшно, варясь заживо в наполняемом кипятком каменном мешке… Леониду повезло. Он остался в своей квартире, его самого зажало, но не покалечило, и он, не в состоянии выбраться самостоятельно, был вынужден смотреть, как гибнет семья из соседней квартиры. Плиты хаотично сложились так, что мужа и жену прижало в одном месте, а их семнадцатилетнюю дочь – в другом. Сначала они перекрикивались, потом мужу невероятным образом удалось выбраться. Он Кое-как, напрягая все силы, побагровевший, с вздувшимися венами приподнял кусок плиты, помогая выбраться жене. Она могла выползать только ногами вперед. В этот момент грохнул еще один взрыв. Мужчину убило сразу, он уронил кусок плиты жене на ноги, сломав их. Женщина кричала долго и страшно. Девушка из своего склепа тоже звала на помощь. Но подмоги не было. Через сутки женщина замолчала. Ее, еще живую, объедали крысы… Еще через сутки замолчала и девушка… Самого Леонида в полубессознательном от обезвоживания состоянии вытащили наконец-то появившиеся спасатели. В дальнейшем он работал на подобных завалах, пока не стал свидетелем, как в детский сад угодила ракета. Зрелище от дымящейся воронки с разбросанными по округе телами детей, игрушек, детской мебели оказалось выше сил Леонида. Остальное он помнил плохо, объяснял путано, нелогично, замолкая вдруг, погружаясь в себя, а то начинал хихикать или странно что-то выкрикивать громко, неразборчиво. Потом Леонид куда-то пропал. То ли убили, то ли ушел куда. Никто не знал. Сменившая долгую жару ненастная погода принесла некоторое облегчение. Из затянувших небо тяжелых рваных туч посыпал мелкий затяжной дождь, наполнив округу сыростью и влагой. Подсохшая кровь растеклась лужами, поплыла ручьями, огибая упавшие, расщепленные взрывами обломки тополей, куски размолоченного бетона, груды кирпичей, пробитые каски, брошенную или потерянную амуницию, пряча в мутных потоках бесчисленную россыпь гильз, заполняя и насыщая множество воронок. Дождь барабанил по сгоревшей бронетехнике, заброшенной и прокопченной. Разлитые, не сгоревшие соляра и масло переливались радужными пятнами на поверхности луж с разбегающимися мелкими кругами от падающих капель. Дождь лил на почерневшие обломки зданий, похожих на гнилые разрушенные зубы огромного чудовища. Поливал пропотевшие тела солдат, оставляя грязные разводы на одежде и усталых небритых лицах. Сырость прижимала чад дымящихся пожарищ к земле; покрасневшие глаза слезились, отчего непосвященный и далекий от войны сторонний наблюдатель счел бы их за другие слезы, коих на самом деле почти не бывало – от привычного вида разверзшегося ада, от боли и скорби, накрывшей всю страну, разделенную жестокой бессмысленной гражданской междоусобицей. На нейтральной территории, что извилистой чертой рассекла город, появились установленные ночами проволочные заграждения с висящими на них гроздьями пустых консервных банок. В полуразрушенных зданиях и воронках наспех оборудовались посты. Порой они настолько близко располагались к вражеским, что с той стороны долетали обрывки фраз, слышался кашель, по которому постоянно ходившие в караул бойцы уже научились распознавать кашляющего. Иногда они даже перекрикивались: – Эй, доходяга! Ты опять в карауле? – Ну! А тебе что до этого? – Достал ты своим кашлем еще в прошлый раз! – А ты лекарства принеси! – Сам иди сюда, здесь полечим! – Пошел ты…! В ответ автоматная очередь. И сразу же огонь с той стороны. Немного погодя вновь повисала тревожная тишина, нарушаемая кашлем часового. Иногда примелькавшиеся противники даже знакомились, перекрикиваясь из укрытий. – Слышь! Я тебя уже не в первый раз вижу! – И че? – Как зовут? – Тебе зачем? – следовал подозрительный вопрос готового к чужой подлости часового. – Познакомиться хочу! – Толяном звать! – А меня – Игорь! Ты откуда? – из-под Томска! А ты? – Мы псковские! – «Мобилизованные», – вспоминает цитату из старого черно-белого фильма часовой и невольно улыбается. – Ясен пень, мобилизованные. Не по своей же воле. – Ниче, тебя занесло! Не был ни разу в тех краях. Не надоело воевать? – Надоело! Домой хочу! – Вот и я тоже! Ты давно на войне, Игорь? – С самого начала! А ты, Толян? – Я тоже! Ты кем до войны был, Игорь? – На стройке сварщиком работал! А ты? |