Онлайн книга «Бумажная девушка»
Каждую ночь я словно крутил назад педали велосипеда, постепенно меняя характер Джека и стараясь сделать его немного человечнее. И все же, несмотря на слегка искусственное превращение, Джек оставался Джеком, иначе говоря, ненавистным мне типом, которому я, по странному стечению обстоятельств, вынужден был уступить любимую женщину. * * * Пасифик-Палисейдс, Калифорния 15 сентября 9.01 — Полиция! Откройте, мистер Ломбардо! Мило с трудом проснулся, потер глаза и, пошатываясь, вылез из кровати. Он лег поздно. Полночи они с Кароль безуспешно перерывали форумы и интернет-магазины в поисках пропавшего экземпляра, везде, где только можно, оставляя объявления и подписываясь на оповещения по электронной почте. Друзья внимательно изучали все итальянские сайты, хоть как-то связанные с продажей книг. — Полиция! Немедленно… Мило приоткрыл дверь. Перед ним стояла помощница шерифа, невысокая брюнетка с зелеными глазами и американо-ирландским шармом, явно принимающая себя за Терезу Лисбон. [86] — Добрый день. Кэрен Кэллен, сотрудник полиции округа Калифорния. У нас ордер на ваше выселение. Выйдя на террасу, Мило увидел стоящий перед домом грузовик для перевозки мебели. — Что за дерьмо? — Будьте добры, не усложняйте нашу работу! — пригрозила офицер полиции. — В последние несколько недель банк отправил вам несколько предупреждений о необходимости выплатить задолженность. Двое грузчиков уже стояли у входа, готовые по первому знаку взяться за работу. Кэрен Кэллен протянула Мило конверт: — Кстати, это вызов в суд за сокрытие имущества, подлежащего аресту. — Вы имеете в виду… — …«Бугатти», которую вы заложили. Помощник шерифа кивнула грузчикам. Не прошло и получаса, как они вынесли из дома всю мебель. — Это еще цветочки по сравнению с тем, что сделает с вами налоговое управление! — издевательски крикнула Кэрен, захлопывая дверцу машины. Мило остался один. Он стоял на тротуаре с чемоданом в руке, внезапно осознав, что ему даже негде переночевать. Как боксер, только что получивший страшный удар, он пошатнулся, сделал несколько шагов в одну сторону, потом в другую, не зная, что делать. Три месяца назад он уволил двух сотрудников и продал офис в даунтауне. У него не было ни работы, ни крыши над головой, ни машины — ничего. Он слишком долго отказывался смотреть правде в глаза, надеясь, что все утрясется, а теперь она мстила ему. Татуировки на руках пылали в лучах утреннего солнца. Глядя на эти стигматы прошлого, Мило мысленно вернулся к прежней жизни, дракам, жестокости и нищете, от которых, казалось, убежал навсегда. Завывание полицейской сирены вывело его из задумчивости. Он обернулся с мыслью дать деру, но понял, что угрозы нет. Это была Кароль. Она сразу поняла, что случилось, и взяла быка за рога: решительно забрав у Мило чемодан, она запихнула его на заднее сиденье патрульной машины. — У меня есть удобный раскладной диван, но не думай, что сможешь тусоваться просто так. Я сто лет собираюсь ободрать обои в гостиной, еще нужно побелить кухню и заделать швы между плиткой в душевой. В ванной течет кран, а на стенах следы от сырости, с этим тоже надо что-то сделать. Короче, я даже довольна, что тебя выселили… Мило кивком поблагодарил ее. Да, он лишился работы, дома и машины. Но у него осталась Кароль. Он все потерял. Кроме самого главного. * * * Рим Район Трастевере 23 сентября Художник Лука Бартолетти вошел в семейный ресторанчик на окраине города. Здесь можно было отведать простую римскую еду в старинном интерьере. Тарелки со спагетти тут ставили на столы, накрытые клетчатыми скатертями, а вино приносили в кувшине. — Джованни! — позвал он. Никого. Хотя часы показывали десять утра, в воздухе уже пахло свежеиспеченным хлебом. Ресторан купили родители сорок лет назад, но теперь здесь заправлял его брат. — Джованни! В дверном проеме показался силуэт. Но это был не брат. — Что ты так кричишь? — Здравствуй, мама. — Здравствуй. Ни поцелуев. Ни объятий. Ни одной теплой нотки в голосе. — Мне нужен Джованни. — Его нет. Он пошел к Марчелло за пиццей. — Ладно, подожду. Стоило им остаться наедине, повисало тяжелое молчание, полное горечи и невысказанных упреков. Так случилось и на этот раз. Они редко виделись, еще реже разговаривали. Лука долго жил в Нью-Йорке, а после развода вернулся в Италию. Сначала он поселился в Милане, а уже потом купил квартиру в Риме. Чтобы сгладить неловкость, Лука зашел за барную стойку и сделал себе эспрессо. Он мало времени проводил с семьей: работа была универсальным предлогом, чтобы прогуливать крещения, свадьбы, первые причастия и бесконечные воскресные службы. Но он по-своему любил родных и страдал оттого, что не умеет с ними общаться. Мать не понимала его живопись и уж тем более почему эти картины так нравятся людям. У нее в голове не укладывалось, зачем платить десятки миллионов евро за монохромные полотна. Лука не сомневался, что она считает его ловким мошенником, который умудряется жить в свое удовольствие и при этом «не работать». Это непонимание стало миной замедленного действия в их отношениях. — Как поживает твоя дочь? — Сандра поступила в лицей в Нью-Йорке. — Ты вообще с ней не видишься? — Вижусь, но нечасто. Ты же знаешь, что опекуном назначена ее мать. — Небось ни одна встреча не проходит без проблем? — Я пришел не для того, чтобы выслушивать всякую чушь! — вспылил Лука, вставая и направляясь к выходу. — Подожди! Он замер на пороге. — Ты чем-то встревожен? — Это мои проблемы. — Что ты хотел от брата? — Хотел спросить, нет ли у него кое-каких снимков. — Снимков? Ты ведь никогда не фотографируешь! И всегда твердишь, что не хочешь захламлять жизнь воспоминаниями. — Спасибо за помощь, мама. — Какие фотографии тебе нужны? Но Лука ушел от вопроса. |