Онлайн книга «Неукротимая Джо»
|
— Но завтра… — Не начинай. Завтра будет завтра. Сегодня я твой гость — и главный по барбекю. Дейрдре немедленно растолкала их и обиженно заявила: — Он сам так решил и прогнал меня от огня. А лучше меня никто не готовит мясо на углях! Скажи ему! — Доди, я… — Молчите обе, женщины. Мясо должен готовить только мужчина. Здесь нужна некоторая небрежность и близость к природе. — Ну да, конечно, подумаешь — Тарзан. — Джо, не хочешь стать моей Джейн? Доди фыркнула, неожиданно приходя в хорошее настроение. — Это он так вежливо намекает, что я гожусь только на роль Читы. Юный нахал, вот что я тебе скажу… Марго, ты не обижаешься? — Доди, дорогая, на тебя невозможно обижаться. Острый язык и золотое сердце — так тебя звал мой Альдо… Маргарита улыбалась, и в ее глазах не было слез. Потом Франко уступил место у жаровни Гвидо и увел Джованну к одному из столиков, за которым царствовал седой невысокий человек с длинными висячими усами. — Знакомься. Это главный человек в округе. Карло Маринелли, лучший винодел Кампании, да и всей Италии тоже. Карло, это Джованна. — Я ее помню. Только тогда вы были совсем девочкой, а сейчас передо мной настоящая красавица. — Карло, я хочу научить ее пробовать вино. Налей нам… ты знаешь какого. Седой винодел улыбнулся и налил в два бокала золотистое искрящееся вино. Джованна приняла бокал и потянула его к губам, но Франко остановил ее. — Погоди. Это тоже наука, и в ней ты новичок. Если позволишь, я стану твоим учителем. Джованна распрямила плечи. Медленно откинула на спину золотую гриву волос. Посмотрела Франко прямо в глаза. Тихо произнесла с очень странной интонацией: — Учи меня. Всему, что умеешь сам… Он слегка вздрогнул, но быстро взял себя в руки. — Итак. Для начала осторожно понюхай самый краешек бокала. Что ты чувствуешь? — Пахнет вином. — И это говорит наполовину итальянка! Так, теперь возьми в рот вина. Совсем немного. Покатай его по языку, погрей во рту и медленно проглоти, так, чтобы оно успело омыть все горло… Что ты теперь чувствуешь? — Очень вкусно. — Лучше, но не то. Еще один глоток, тоже сразу не глотай, теперь одновременно понюхай вино, но уже не с краю, а от души, наклонившись над бокалом. Джованна несколько смущенно повторяла все, что говорил Франко, и тут заметила, что Карло одобрительно кивает. Значит, это не шутка? Не розыгрыш? — Я чувствую… Белый виноград, такой длинненький, мясистый, потом… персик, да? И еще что-то… Пыль на солнце! Франко в восхищении салютовал ей бокалом, а Карло одобрительно кашлянул. — Из нее выйдет толк, синьор Франко. — Я уверен в этом, Карло. Она с детства подавала большие надежды. Потанцуем, принцесса? — Потанцуем? — Да. Это просто. Я тебя обниму, и мы будем ритмично двигаться под музыку… Она засмеялась и протянула ему обе руки. Щеки девушки горели от вина и еще — от казавшихся двусмысленными слов Франко. Абсолютно каждая его фраза несла скрытый смысл, и Джованна тщетно пыталась не думать о нем. Теперь тело Франко было совсем близко, его руки уверенно и властно контролировали каждое их движение. Танцевать Джованна умела и любила, но сейчас это не было просто танцем. Их тела разговаривали на одном, только им понятном языке. Кровь звала кровь, кожа прикипала к коже, и в воздухе повисло напряжение, словно предчувствие молнии, словно эхо далекого, но приближающегося смерча… Джованна плыла в объятиях Франко, почти оторвавшись от земли. Она не слышала музыки — ритм задавала кровь, толчками бьющаяся в висках. Франко не сводил с нее странно блестящих глаз. В них горел призыв, кипело желание, и не было ни насмешки, ни самоуверенности. Теперь они были на равных, мужчина и женщина… — …Нет, приятно, конечно, что женщина впадает в транс в моих объятиях, но разговор это затрудняет. Ты хоть слышишь меня, Солнышко? — А? Разве ты спрашивал о чем-то? — Нет. Я рассказывал. Потом перестал. Ты не реагировала. О чем ты думала? Я тебе не скажу. Это слишком неприлично. Кроме того, сказав об этом, я захочу этого еще сильнее. А у меня гости. Вот что могла бы сказать Джованна Кроу, если бы язык ей повиновался, но вместо этого она просто покачала головой. — Ни о чем. Мне просто было хорошо. — Тогда почему ты стонала? Она вспыхнула бы, если бы лицо и так не горело огнем. Молодое вино оказалось забористой штукой. — Я не стонала. — Стонала. И закусывала губы. Я испугался, что тебе больно. — Франко, мне нужно с тобой посоветоваться. Насчет гостей. — Я же сказал, не сегодня. Все дела завтра. Ну, пожалуйста, Джо! Не хочу сегодня быть графом и вершителем судеб. Кстати, ничего, что мы все танцуем, а музыка кончилась минут пять назад. Она охнула, вокруг засмеялись. Франко тоже смеялся, и в серых глазах блестели золотые искорки. Как же он хорош, как красив и высок, этот граф Аверсано! И что же с тобой будет, бедная Джованна Кроу, когда всему этому придет конец? Они отошли к скамье, и Джованна собралась было угоститься собственным мороженым, пока оно не кончилось, но в этот момент из толпы вынырнули трое. Весьма странная компания. Графиня Аверсано, раскрасневшаяся и немного смущенная. Дейрдре О'Райли, целеустремленная и нетерпеливая. И, наконец, Джек, стареющий рокер из Чикаго. Его пышная седеющая грива была прихвачена в хвост, а расшитая металлическими бляхами куртка-косуха красовалась на плечах Доди. Что интересно, пахло от рокера дымом, персиками и очень приятным одеколоном. Спиртного или сигарет Джованна не учуяла, хотя очень старалась. Если уж молодожены и йог такое вытворяют, то чем должен заниматься рокер из Чикаго… Графиня обняла девушку и расцеловала ее в обе щеки. — Дорогая, прекрасный праздник! Все такие довольные и счастливые, даже детей не отправляют спать. Франко заботливо склонился над матерью. — Не хочешь посидеть, мама? Ты, должно быть, устала… — Как ни странно, Франко, наоборот. Я чувствую себя бодрой и очень молодой. Видимо, Доди колдует. Вот о чем я хотела посоветоваться… Доди поплотнее закуталась в косуху, стрельнула на Джека томным взглядом и немедленно напустилась на Маргариту. — Нечего спрашивать их разрешения! Ты уже взрослая, Марго. Просто поставь парня перед фактом. Новое дело — отпрашиваться у собственного сына… Франко ошеломленно переводил взгляд то на мать, то на Доди, то на невозмутимого Джека. |