Книга Практическая магия, страница 91 – Дебора Смит

Я сообразила, что он вспомнил мое обещание у костра в горах поставить его в неловкое положение, если он умрет. Квентин был жив и не собирался умирать.

– Но они все-таки будут говорить о тебе, – поклялась я со слезами в голосе, но потом рассмеялась, расплакалась и поцеловала его.

На этот раз он ответил на мой поцелуй. Я увидела свое отражение в его глазах, подобревшее худое лицо, легкую улыбку. Он был таким бледным и измученным, на щеках появилась темная щетина, под глазами залегли синие тени. Все это говорило о том, что он проделал долгий путь, но теперь стал мудрее и вернулся домой. Отныне этот мужчина принадлежал мне, и я собиралась забрать его к себе.

Какое счастье знать, кого ты любишь, где твое место и ради чего ты готов умереть. Даже не до конца оправдавшиеся надежды дают замечательные плоды, и самые печальные воспоминания могут стать основой для будущего.

Как-то ночью Квентину приснился отец. Он стоял в гараже Гуцмана, еще молодой, и улыбался. Ричард снова был жив в воспоминаниях сына. Квентин принес его дух с собой с той поляны высоко в горах.

Я отвезла Анджелу на ферму, и мы прошли с ней через пастбище.

– О Ричард, – со слезами счастья на глазах произнесла она, глядя на Железную Медведицу. – Квентин выздоравливает в своей палате в больнице, куда люди, с которыми он познакомился здесь, прислали цветы и открытки с пожеланиями. Многие принесли еду и подарки. Они окружили его любовью. И они сказали мне, что прониклись к нашему сыну уважением за те недолгие месяцы, что он провел здесь. Они рассказывали мне свои истории о “Квинтэссенции мудрости”, говорили, как много она для них значит. Ричард, у этой скульптуры здесь свое предназначение. И это настоящее чудо. Она олицетворяет собой все то, ради чего ты работал. Она изменила жизни людей. И ее место в этих горах. Я решила, что Медведица должна остаться здесь. – Анджела замялась, но потом взяла меня за руку, посмотрела на меня с огромной нежностью и снова перевела взгляд на скульптуру. – И наш сын тоже не уедет из Джорджии. Он нашел женщину, которую любит. И отныне его место здесь.

* * *

Эту холодную, необычно снежную зиму мы провели перед каминами и под теплыми одеялами. Я поставила огромную кровать в моей спальне, и она заполнила собой почти всю небольшую комнату, даря нам тепло, комфорт, любовь. Следы от пули на боку Квентина превратились в круглые розовые отметинки чуть ниже ребер. Я не могла отделаться от мысли, что какое-то гигантское животное схватило его зубами, а потом отпустило.

Квентин устроился в нашем доме с такой же легкостью, как любой из Пауэллов, и очень быстро изменил его. Теперь посетители любовались нашим домом. Этот дом любил Квентина, и Квентин отвечал ему такой же любовью. Когда-то я приобрела новую сковородку для омлета, и теперь она мирно уживалась со сковородой моей бабушки. Так и усовершенствования Квентина, всегда бывшего поклонником прогресса, с легкостью вписались в привычную обстановку. Старый сержант Джонсон приехал к нам и привез ящики, чемоданы и корзины, не забыв и то круглое окно, о котором рассказывал мне Квентин. Мы поставили его на заднем крыльце и любовались им.

– И что я теперь буду делать в Нью-Йорке без тебя, капитан? – спросил Джонсон. – Ты имеешь хоть какое-то представление о том, чем будешь заниматься в этой дыре?

– Я подумывал о том, чтобы снять склад на территории фабрики Джона Тайбера. Буду собирать кое-какие вещи, необходимые для строительства, а потом продавать их.

– Ты хочешь начать бизнес с нуля?

– Только в том случае, если рядом со мной будет один мрачный тип, мой помощник, вечно ворчащий и орущий на меня, стоит мне поднять что-нибудь тяжелое.

– Давай снимай свой склад. Я тот, кто тебе нужен, и я буду на тебя работать. – Договорившись с Квентином, Джонсон отправился в Нью-Йорк, чтобы до конца зимы присматривать за домом Квентина и его квартирантами.

Квентин собирался сохранить эту собственность и нанять управляющего. Он не хотел выбрасывать на улицу своих жильцов, этих молодых художников и артистов, которым некуда было идти. Он намеревался повесить на здании табличку: “Ars gratia artis. [2] В память о Ричарде Рикони”.

Квентин становился сильнее, и я вместе с ним. Я распаковала ящики с банками для консервирования, которыми пользовалась еще моя мама, а затем и отец, хранившиеся в кладовке, и открыла банку с зеленым горошком, законсервированным папой в последнее лето перед его смертью. Я опускала в банку руку, ела мягкие зеленые горошинки, плакала и улыбалась. Папа и мама по-прежнему были со мной. Я помнила мимолетное объятие на кухне, шепот на ухо. Они вновь давали мне пищу, теперь, когда я вернулась домой не только телом, но и душой.

* * *

В ясный январский день, мы с Квентином поехали к источнику в Ридж-Маунтин и взяли с собой Эсме и Артура. Мы видели следы лап, но медведица и медвежонок не нашли нас, или мы их.

– Ты думаешь, они боятся людей после того случая с пистолетом?

Я кивнула.

– Надеюсь, что боятся. Ради их же блага.

– Они будут в безопасности, потому что боятся нас? – удивленно спросил Артур.

Я обняла его за плечи.

– Они будут в безопасности, потому что ты и Эсме позаботились о них. А медведи знают, что для них лучше. И все благодаря вам.

– Иногда так тяжело быть мужчиной, – заметил Артур, но тут Эсме улыбнулась ему, и мой брат приободрился.

Мы оставили их разглядывать беличье гнездо высоко на елке. Квентин взял меня за руку, и мы пошли на ту самую поляну, где мы с ним ждали спасателей. Он опустился на корточки и стал рассматривать следы от моего костра.

– Кажется, они останутся здесь навсегда.

– Так и было задумано.

Квентин притянул меня к себе, усадил рядом, и мы сидели обнявшись и смотрели на горы.

– Это самое потрясающее место для предложения руки и сердца, – заметил он. – Почему бы мне снова не спросить тебя?

Я смотрела на зимнее солнце, ослепленная им, потом повернулась к Квентину:

– Я жду.

– Урсула Пауэлл, ты выйдешь за меня замуж?

Квентин услышал тот же ответ, что и раньше, только на этот раз он смог улыбнуться мне.

* * *

Когда первые пурпурные крокусы пробились к солнцу в конце февраля, Квентин заказал машину досок и построил ограду вокруг второго, не законченного им медведя.

– Я собираюсь завершить работу, только зрители мне не нужны, – признался он. Квентин опустил сварочный щиток, вновь полетели искры. Он работал медленно и терпеливо, строил и перестраивал, на этот раз спрятавшись за забором из свежих еловых досок.

Анджела поторопилась приехать из Нью-Йорка. Мы с ней решили ничего не говорить Квентину и посмотреть, что у него выйдет на этот раз. Она показала мне скромное обручальное кольцо на левой руке.