Книга Все о страсти, страница 86 – Стефани Лоуренс

Что тогда говорить о маленьком приеме в узком кругу: первым опытом Франчески в развлечении гостей. Наутро все признали, что прием на редкость удался.

Она стала самим воплощением успеха и с каждым днем набирала силу. Правда, помогла поддержка его матери, Хенни и дам Кинстер. Он был благодарен им, но хорошо знал, кому обязан больше всех.

Он наблюдал, как Франческа, занятая каким-то важным разговором с леди Онорией, подняла голову и улыбнулась Хенни. Эта улыбка, ослепительная, согревающая сердце, преобразила ее лицо. Все трое снова оживленно заговорили.

Джайлз не мог не усмехнуться. Любое новое дело, любая новая идея поглощали ее целиком. Вот и сейчас она была искренне заинтригована людьми, с которыми удалось познакомиться, и, как дитя, наслаждалась предложенными развлечениями. Ее восторг, восторг неофита, показал Джайлзу старый, привычный мир в особенно ярком свете.

Прислонившись плечом к стене, он продолжал следить за ней. Как всегда.

Франческа постоянно ощущала его взгляд. Она уже привыкла к нему и чувствовала себя лучше, спокойнее, зная, что, если кто-то недостойный приблизится к ней, он мгновенно окажется рядом. В конце концов, здесь полно незнакомых лиц. А многих она и знать не хотела.

Одним из таких был лорд Карнеги, но он был не так глуп, чтобы подходить к ней, и держался в сторонке — пока. Но она знала, что он собой представляет, о чем думает. Каждый раз, когда его взгляд падал на нее, она морщилась, словно ее голой руки коснулось нечто скользкое и омерзительно противное.

Его милость выступил вперед и поклонился. Франческа демонстративно отвернулась.

— Грязный развратник! — прошипела Онория. — Говорят, он убил свою первую жену и двух любовниц!

Франческа поморщилась, но тут же улыбнулась при виде Осберта Роулингса.

— Кузина Франческа!

Прижав руку к сердцу, Осберт поцеловал ее пальчики, а потом склонился над ручкой Онории.

— Только сейчас видел Карнеги, — заметил он, подступая ближе. — Неприятный человек.

— Даже слишком, — согласилась Онория. — Я секунду назад говорила Франческе… — Она красноречиво вздохнула.

Осберт с готовностью закивал, но решил, что Карнеги — предмет вряд ли подходящий для беседы в подобном обществе.

— Кстати! — выпалил он, просияв. — Сегодня я слышал о последнем спектакле театра «Ройял», на Друри-лейн!

Нужно отдать должное Осберту, язык у него был прекрасно подвешен. Следующие десять минут он развлекал их описанием последнего триумфа миссис Сиддонс. Франческа с удовольствием слушала, сознавая, что все это время Джайлз не сводил с нее глаз. Хотя вряд ли он станет ревновать. Осберт — один из немногих мужчин, которых он спокойно подпускал к Франческе.

Последнее время он стал кем-то вроде ее кавалера: посещал те собрания, где бывала чета Чиллингуортов, и всегда был готов позабавить Франческу. Если она нуждалась в эскорте, а Джайлз бывал занят, она без всякого смущения опиралась на руку Осберта. И если при этом подозревала, что Осберт просто ищет у нее защиты от слишком назойливых мамаш, то ничем не выказывала своих сомнений. Осберт слишком большая милочка и лапочка, чтобы вот так просто швырнуть его львам.

— Ну и ну… как же низко пали сильные и всемогущие!

Джайлз неохотно оторвал взгляд от жены и устремил его на расположившегося рядом Девила.

— Кто бы говорил!

Девил отыскал глазами Онорию и пожал плечами:

— Это никого из нас не минует. — И с хитрой усмешкой добавил: — Позволено ли мне будет сказать: «зря ты мне не верил!»?

— Нет.

— По-прежнему в глухой обороне, не так ли?

— Пытаться никому не запрещено.

— Пора сдаваться. Это безнадежно.

— Я еще поборюсь.

— Так почему же в таком случае стоишь, прислонившись к стенке? — ехидно осведомился Девил. Джайлз презрительно промолчал.

Девил смерил его оценивающим взглядом.

— Собственно, я хотел спросить каковы шансы твоего кузена Осберта унаследовать титул?

— Скоро не останется ни одного.

— И когда же эти шансы исчезнут окончательно?

Джайлз нахмурился:

— В середине лета. А Что?

— Хм… значит, сезон ты пробудешь здесь?

— Думаю, что да.

— Хорошо. Если мы хотим провести необходимые билли, нужно стараться изо всех сил и надавить как следует.

Джайлз кивнул, глядя на женщин.

— Мне кажется, что мы упускаем возможность склонить кое-кого из пэров на нашу сторону.

Девил увидел, куда он смотрит.

— Ты так думаешь?

— Франческа понимает эти, согласись, немаловажные моменты не хуже меня.

— Как и Онория.

— Почему бы нет? В конце концов, большую часть времени они проводят в разговорах с женами других членов палаты. Почему бы им не направить беседу в нужное русло? Бросить семена на благодатную почву и ждать, пока они взойдут?

— Ты совершенно прав! Обязательно расскажу Оно-рии! — просиял Девил и тут же с невинным видом добавил: — Разумеется, ты понимаешь, что при этом Франческе придется чаще вращаться в обществе. — Негодник имел наглость сочувственно при этом нахмуриться. — Понимаю, тебе это не очень нравится… да и кому может понравиться… всего через три месяца после свадьбы видеть такой блестящий успех жены!

Джайлз, не успев сдержаться, помрачнел как туча. И расстроился еще больше, когда Девил с поистине дьявольской ухмылкой отсалютовал ему и исчез.

Неужели его тоже видно насквозь? Девил ухитрился уколоть в самое больное место. Проникнуть в его потаенные мысли. Большинство светских людей вращалось в непрерывном эихре балов, маскарадов и приемов, и супруги редко оставались наедине друг с другом. В отличие от них Франческа старалась улучить каждую минуту, чтобы посидеть с ним, и за это он был ей благодарен. Они проводили эти драгоценные часы в библиотеке: читали, иногда спорили, обменивались мнениями, стараясь узнать больше друг о друге.

Но по мере того как ее успех в обществе становился все заметнее, у них все меньше оставалось времени, чтобы побыть вдвоем.

Утро было занято визитами, приемами, приглашениями на чай, обычно в компании леди Элизабет, Хенни, Онории или новых подруг.

Дома она обедала редко. Впрочем, и он тоже. День проводила со знакомыми или, в походах по магазинам, пока он справлялся с сотнями дел, касавшихся поместья, или встречался с друзьями в клубе. Они сходились за ужином, но обычно никогда не ужинали вдвоем: слишком много приглашений сыпалось от светских дам, считавших за честь видеть у себя за столом столь заметную пару.

После ужина начинались балы и вечеринки — они всегда возвращались домой поздно. И хотя она по-прежнему с такой же страстью бросалась в его объятия и они так же самозабвенно любили друг друга, все же в его сердце постоянно присутствовало ощущение некоей потери. Что-то больно ныло в самом потаенном уголке.