Онлайн книга «Не отрекайся от любви»
|
Звук поворачивающегося в замке ключа заставил Эмму подняться. – Я не нуждаюсь в обществе. – Я только хочу посмотреть, цела ли спальня. – Кузина держала на руках Поппета, маленькую белую болонку. – Грохот был такой, будто ты половицы выдираешь. Эмма снова села. – Все в порядке. Как видишь, пол цел. Дельфина оглядела комнату: – Ты была разгневана. – А теперь выдохлась, – усмехнулась Эмма. – Разгромить спальню – тяжелая работа. – Тебе письмо. – Положи на туалетный столик. – Пожалуйста, распечатай его, Эмма, – Дельфина опустила собачку на пол. – Я умираю от любопытства. Оно от нашего безумца? – Джулиан не безумен, – услышала Эмма собственный голос. – Он… он сказал, что считал меня мертвой. – Мертвой?! Эмма наклонилась, чтобы поднять собаку. – Не позволяй Поппету бродить здесь. Тут скипидар. – С чего он взял, что ты умерла? Эмма играла мягким ушком болонки, в ответ та ее радостно облизала. – Он помог мне бежать из Дели. Я как-то говорила тебе, что мне помогли. А потом мы… мы расстались. – О! Было забавно наблюдать, как Дельфина изо всех сил пытается сдержать свое любопытство. Она пробовала расспрашивать Эмму об Индии прежде, в те мрачные дни. И без сомнения, сейчас страшилась ответа, какой получала тогда – истеричные слезы, сменявшиеся каменным молчанием. Эмма просто не в состоянии была говорить ни о прошлом, ни о Джулиане. Только рисовать. У нее лишь одна картина без крови. На холсте все безупречно: фигура Джулиана, крыша, луна, золотым шаром повисшая в глубоком темном небе. Но фон оставался пустым, хотя Эмме не составляло труда написать его. Сначала она думала, что нарисует заваленную трупами равнину, и это будет предостережением, несмотря на обещание, светившееся в глазах Джулиана. Первый набросок она сделала в Курнауле, когда как дурочка ждала его. Однако позже Эмма передумала. Чтобы показать ужасы, которые она видела, трупы не нужны. Она оставила пустое место, столь же бесплодное, как и его обещание. Она не думала, что когда-нибудь сумеет заставить себя дописать задник, и объявила работу законченной. Интересно, Джулиан уже считал ее погибшей, когда она была в Курнауле? Или он пришел к этому выводу позже? Он сказал, что искал ее. Неужели она пропустила весточку от него? Или он пришел и ушел, пока она сидела над рисунком, вкладывая в него всю свою любовь и печаль, наблюдая, как его лицо оживает на листе бумаги? Если бы он нашел ее, тогда все было бы по-другому. Она бы… Господи, она не вынесет этих мыслей! Она не будет думать о том, что было. Что касается настоящего, Джулиан явно не станет докучать ей. Нет, она для него в прошлом: он помолвлен и собирается жениться на прелестной леди Эдон. Баронесса Эдон прекрасная партия для любого герцога – беглый взгляд в книгу пэров доказывал это. Объемистый том первым сегодня подвернулся Эмме под горячую руку. Какие красивые детишки у них будут! Эмма прижала кулак к груди от внезапной боли. Натянуть холст было трудно, а разорвать – и того тяжелее. Наверняка отсюда и приступы боли. Она видела, что Дельфина все еще ждет ответа. – Забери собаку. Локвуд тебе вчера сказал? Он получил заявки на несколько картин. – Это же замечательно! Ты их продашь? Эмма пожала плечами. Однажды она решила, что сожжет их и уничтожение картин станет логическим завершением истории. Но она не смогла сжечь даже первый эскиз, изображающий Энн Мэри. Она с удовольствием уничтожила бы его, поскольку он незаживающей язвой терзал ее сознание. Да, она пробовала сжечь его. Два года назад она вытащила из подвала бутылку вина и принесла из кухни еду, решив устроить себе праздник, сидя возле камина и глядя, как рисунок исчезает в огне. Но было в эскизе что-то от нее самой, и, может быть, не только в рисунке, но и в письмах, которые она выхватила у солдата. Это часть того, что сделало ее такой, какой она была сегодня. Конечно, можно это отрицать, забыть, однако уничтожить этого нельзя. Поэтому она подальше спрятала бумаги. Все. Свидетельство ее собственного преступления и сцены злодеяний, которые она видела, слившись воедино, висели в рамах в галерее лорда Локвуда. Возможно, Джулиан видел вчера ее картины. Эмма задавалась вопросом, промелькнуло ли у него в голове, кто мог изобразить такие сцены. Что он думал о них, да и думал ли… Она сильнее прижала кулак к груди. Планшетка корсета впилась в тело, боль почему-то принесла облегчение. – Кузина, я должна уехать. – Теперь? Куда? Я могу поехать с тобой? – Я имею в виду, что мне надо уехать из Лондона. Меня ждут в Риме, я хочу заказать каюту прямо сегодня. – Эмма! – Думаю, я позволю Локвуду продать картины. Я покончила с ними. – Ты можешь не говорить об этом, дорогая? – Говорить больше не о чем, – слабо улыбнулась Эмма. – Я этому не верю. Эмма… – Знаешь, о чем я подумала сегодня утром? Странная мысль пришла мне в голову. – О чем? – Я подумала, как хорошо, что моя мама умерла раньше твоей. Мама любила тетю Анну больше жизни. Она не пережила бы ее смерти. Губы Дельфины задрожали. Быстро моргая, она наклонилась и поцеловала Поппета в голову. Мать Дельфины умерла в прошлом году от инфлюэнцы. Кажется, впервые в жизни Дельфина тогда была выбита из колеи. Несколько недель она провела в Джемсон-Парке, помогала Эмме в саду, читала вслух по вечерам. Сначала ее голос срывался на каждой странице. Ко времени отъезда она уже могла ровно читать целые главы. – Я тоже сегодня утром думала о маме, – тихо сказала она. – Знаешь, Эмма, я думаю о ней каждый день. Если бы только папа жил ближе к Лондону! Думаю, она на небесах тревожится о нем, совсем одиноком в продуваемом насквозь доме. – Да. Это ужасное чувство – тревога за тех, кого любишь. – Подавшись вперед, Эмма взяла кузину за руку. – Надеюсь, за тебя мне никогда тревожиться не придется. Знаешь, кузина, я хотела бы уйти первой. Я уже на целую жизнь вперед настрадалась. Дельфина, всхлипнув, поднялась со стула. Поппет с визгом полетел на пол. – Не уезжай в Италию, – прошептала Дельфина, обняв Эмму. – Я буду так тосковать без тебя. – Я должна, – мягко сказала Эмма. – Ты меня не слушала? Я поеду и буду там рисовать. С прошлым я покончила. Вздохнув, кузина отпустила ее. – Какая ты глупая, Эмма. Но я все равно тебя люблю. – Покачав головой, она полезла в карман. – Вот письмо. |