Книга Земля надежды, страница 40 – Филиппа Грегори

Джон вспомнил бурные требования королевы повесить членов парламента, прежде чем она вернется в свой город.

— Я возьму Гулль, а потом предложу уступки, — решительно сказал король.

Джон испытал то самое чувство бессилия, которое рано или поздно приучались переносить все советники короля.

— Если вы придете к соглашению, вам не нужно будет брать Гулль, — попытался он уговорить короля. — Если вы договоритесь с парламентом, страна заживет в мире, и не будет больше нужды в крепости, будь то Гулль или какой-нибудь другой форт. Не будет больше необходимости в переговорах с позиции силы.

— Она хочет, чтобы я взял Гулль, — упрямо повторил король. — И он мой. Я просто возьму то, что по праву принадлежит мне.

Традескант поклонился. Когда король начинал говорить о своих правах, продолжать разговор становилось затруднительно. По праву все во всех четырех королевствах принадлежало ему. Но на практике все эти страны управлялись посредством разнообразнейших компромиссов. И как только король начинал использовать драматический голос, к которому он прибегал в дворцовых маскарадах, и величественно вещать о своих правах, любая договоренность становилась невозможной.

— Когда мы отправляемся в Гулль? — решительно спросил Джон.

Король улыбнулся, в его глазах сверкнул остаток былого веселья.

— Я пошлю туда с визитом принца Иакова, — сказал он. — Они не смогут отказать принцу. Он поедет с пфальцграфом, своим кузеном. А я п…последую за ними. Они не могут разделить отца и сына. А как только он окажется внутри, он откроет передо мной ворота. А как только я окажусь там… — Он прищелкнул пальцами. — Город мой! Вот так — легко и мирно.

— Но что, если…

Король тряхнул головой.

— Нет. Не надо б…брюзжать, Традескант, — сказал он. — Город Гулль на моей стороне. Увидев принца Иакова, они распахнут ворота, и потом, когда мы закрепимся там, мы можем настаивать на своих условиях в переговорах с парламентом.

— Но, ваше величество…

— Можешь идти, — любезно проговорил король. — Завтра утром ты едешь со мной в Гулль.

Конечно, они выехали неторопливой рысью, позже назначенного времени. Когда они наконец добрались до небольшого взгорка перед городом, повеяло внезапным острым холодом северного весеннего дня, клонящегося к закату, и начало темнеть. Вечерело.

Король привел с собой тридцать всадников, несущих штандарты и знамена. Кроме них, короля сопровождали десять молодых дворян, Традескант и с десяток слуг.

Когда они подъехали к городу, Традескант увидел, что мощные ворота захлопнулись наглухо, и сердце его упало.

— Что такое? — спросил король.

— Проклятье, это оскорбление! — воскликнул кто-то из юношей. — Давайте подъедем к воротам и потребуем, чтобы их открыли.

— Ваше величество… — сказал Традескант, направляя лошадь поближе к королю.

Молодые придворные смотрели волком на садовника, скачущего среди них. Традескант продолжал настаивать:

— Может, нам лучше проехать мимо, так, как будто мы и не собирались вовсе заезжать сюда?

— И что в этом толку? — поинтересовался король.

— Тогда никто не сможет сказать, что английский город закрыл ворота перед вами. Город не закрывал ворота, потому что мы не собирались входить в них.

— Чепуха! — пренебрежительно произнес король.

Несколько сопровождавших его юношей рассмеялись.

— Это только научит их наглости. Отряд принца Иакова откроет нам ворота, если губернатор Гулля не желает сделать это сам.

Король снял шляпу и поскакал к городу. Часовые на стенах смотрели на него сверху, и Джон с чувством тяжелой тошноты увидел, что они небрежно нацелили на него свои луки. На него, на своего монарха, так, как будто он был самым обычным разбойником с большой дороги, приближающимся к городским стенам.

— Господи, прошу тебя, чтобы ни один придурок не выстрелил случайно, — сказал Джон, следуя за ним.

— Откройте ворота перед королем Англии! — крикнул часовым один из придворных.

Последовала короткая унизительная свара, и на стене появился сам губернатор Гулля, сэр Джон Хотэм.

— Ваше величество! — воскликнул он. — Как жаль, что мы не знали о вашем приезде.

Карл улыбнулся.

— Не имеет з…значения, сэр Джон, — сказал он. — Открой ворота и впусти нас.

— Не могу, ваше величество, — извиняющимся тоном сказал сэр Джон. — Вас слишком много для моего маленького городка. Мне негде будет разместить вас.

— Н…нам все равно, — сказал король. — Открывай ворота, я хочу видеть сына.

— Вас слишком много, ваш отряд слишком большой и воинственный. Я не могу впустить вас в этот поздний час, — сказал сэр Джон.

— Вовсе мы не воинственные! — воскликнул Карл. — Просто небольшая группа искателей приключений.

— Вы вооружены, — заметил губернатор.

— Моя обычная охрана, — сказал король.

Он все еще улыбался, но Джон увидел, что губы его побелели, а рука на поводьях слегка задрожала. Его лошадь прянула в сторону. Королевские сопровождающие с каменными лицами смотрели на караульных на бастионах Гулля.

— Прошу вас, ваше величество, — умолял сэр Джон. — Если вы хотите войти, войдите, как друг. Если вы хотите войти мирно, возьмите с собой несколько ваших людей.

— Это мой г…город! — закричал король. — Ты что… ты… отрицаешь право короля войти в его собственный город?

Сэр Джон закрыл глаза. Даже снизу, с дороги, перед воротами спутники короля могли видеть страдания, исказившие его лицо. Джон чувствовал глубокое чувство симпатии к этому человеку, душу которого раздирали противоречия. Точно то же самое испытывал и он сам, и все остальные жители королевства.

— Я не отрицаю права вашего величества войти в ваш город, — осторожно сказал губернатор. — Но я отрицаю право на вход вот этих людей.

Он показал на тридцать стражников.

— Возьмите с собой дюжину ваших людей, и вечером вы будете ужинать с принцем в нашей парадной палате! Я буду счастлив оказать вам радушный прием.

Один из придворных пододвинул лошадь поближе к королю.

— А где же отряд принца? — спросил он. — Они уже должны были открыть нам ворота.

Карл бросил на него сердитый взгляд.

— И в самом деле, где же они?

Он снова повернулся к губернатору Гулля.

— Где мой сын? Где принц Иаков?

— Он обедает, — ответил губернатор.

— Пошлите за ним!

— Ваше величество, я не могу. Мне сказали, чтобы я его не беспокоил.

Карл резко бросил коня вперед.