Онлайн книга «Великолепный век. Роксолана и Султан»
|
Почему же не может? Разве мало у него и без Роксоланы было объятий, которые забылись за эти два месяца? И дети есть, и еще будут, вон Дамла ходит в животом, скоро родит… И о посиделках забыть просто, вдруг та другая сама умеет писать, вдруг она грамотней и знает больше стихов? Умеет играть на кемане? Да мало ли что умеет? Ну уж нет! Роксолана взялась за перо. На бумагу легли строчки: Коль любимый не пишет – не нужна я ему? Не обманет? Я живу – не живу, и сама не пойму, Как в тумане… Даже солнце без вас для меня не встает И не встанет. Если песен своих соловей не поет — Роза вянет… – Кизляр-ага, если Повелитель не получит и это письмо, я пожалуюсь, когда он вернется. Евнух подумал, что Повелитель может и не послушать жалобы надоевшей наложницы, но на всякий случай огрызнулся: – С чего ты взяла, что он не получил твое письмо? Может, просто отвечать не хочет? – Гульфем на ее глупости ответил, а мне нет? – Но-но! Хезнедар-уста глупости не напишет. – Ах, так это хезнедар-уста Повелителю в любви объяснялась? Кизляр-ага фыркнул, точно рассерженный кот, он понял, что попался, и теперь был раздосадован на Хуррем вдвойне. – Не болтай глупостей. Давай твое письмо. – Я сама передам его гонцу. – Чего удумала?! Кто его пустит в гарем? Давай сюда. – Кизляр-ага, не рискуй, а вдруг Повелитель ждет это письмо? Мы договаривались, что я буду писать каждую неделю. Приедет, спросит, что я скажу? Она вдруг вспомнила, как насмехалась Гульфем, мол, Повелитель Хуррем не пишет… Сама Роксолана рассмеялась в ответ: – Мы договаривались, что буду писать я, но не о том, что будет отвечать он. Повелителю некогда, он воюет. – Но мне-то написал? – Сам? Или поручил писцу, чтобы от тебя отвязаться? Тогда Роксолана не стала слушать ответ Гульфем, разыграла обморок, хотя, конечно, на сердце кошки скребли от обиды и досады. Теперь вдруг вспомнила и повторила евнуху: – Я обещала писать часто, Повелитель отвечать не обещал. Он прислал жемчуг назойливой Гульфем, чтобы отвязаться, а мне обещал подарить книги. Это не шкатулка с побрякушками, воз книг не отправишь через столько земель. Сам все привезет. – Воз книг?! – невольно ахнул евнух. – А ты как думал? Иди отправь письмо, да гонца подбери получше. – Давай уж… Вообще-то кизляр-ага отличался осторожностью и звериным чувством опасности и выгоды. А вдруг эта худышка права, и Повелитель ее не забудет? Как тогда отвечать за пропавшие письма? Одно могло затеряться, но больше?.. Вах, так можно навлечь на себя неприятности! Он отправит письмо с надежным гонцом, Инш Аллах! – А где моя учительница? Повелитель велел тебе привести учительницу языков. Почему до сих пор ее нет? – Да разве тебе до учебы? Не ешь, не спишь. Хочешь, чтобы Повелитель потом обвинил в твоей худобе нас с хезнедар-устой? – Это не твое дело. Тебе было сказано привести жену венецианского купца? Почему не привел? Где она? Только не говори, что сама не захотела идти, не поверю. Кизляр-ага замахал на Роксолану ручками: – Чего взъярилась? Придет твоя учительница. – Когда придет? И еще ты должен привести наставницу, чтобы игре на кануне учила. – Что-то я такого распоряжения Повелителя не помню… Роксолана хотела огрызнуться, мол, зато я помню, но вовремя сдержалась. Приподняла бровь: – Ты не помнишь? У кизляр-аги память стала плоховата? Надо сказать об этом Повелителю. Тот снова замахал руками: – Помню, помню. Приведу. Он вылетел из комнаты Роксоланы, утирая лоб платком. Вот бешеная! Ладно бы требовала себе украшения или наряды, а то ведь учителей требует. Ладно, пусть учится, может, скорее надоест со своими глупостями. И снова евнух мучился, пытаясь найти ту самую золотую середину между валиде, Махидевран и этой ученой Хуррем. Он пытался понять, стоит ли говорить валиде об учительницах Хуррем. Не сказать нельзя и сказать – значило бы словно разрешение просить. Нашел-таки выход, отправился к валиде со вздохами: – Валиде-султан… – Кизляр-ага, что случилось? – Нет, ничего. Просто хотел сказать, что буду отсутствовать в гареме полдня, а то и больше. Если что-то нужно, скажите сейчас… – А где ты будешь? Хафсу не обмануло притворно сокрушенное выражение лица евнуха, она прекрасно знала кизляр-агу и понимала, что это спектакль. Просто ему нужно сообщить, куда уходит, и заручиться поддержкой. Валиде игру приняла: с кизляр-агой ссориться вовсе ни к чему, они всегда заодно, хотя он и двуличный. – Пойду за учительницей для Хуррем. – За кем?! Последовал новый вздох, евнух стрельнул глазками на госпожу и снова опустил их, привычно сложив руки на отсутствующем причинном месте. И вдруг вспомнил о словах Хуррем про дурную примету, испуганно дернул руки в стороны. Валиде с изумлением смотрела на эти пассы. Он опомнился, фыркнул: – Повелитель перед отъездом велел привести для Хуррем учительницу языков. Ибрагим-паша нашел жену венецианского купца, она грамотная, теперь сказано привести. – Гяурку в гарем? – Она правоверная. К тому же сестра друга нашего Ибрагим-паши. – И к чему этой Хуррем учиться? И без того весь ум в книги ушел. – Она еще одно письмо Повелителю написала… – Еще? Чего же ей нужно, ведь Повелитель не отвечает. – Валиде-султан, они договорились, что Хуррем будет писать каждую неделю, а он необязательно отвечать. – Это она тебе сказала? – Да. – Лжет. Кизляр-ага вздохнул: – А если правда? Хафса и сама об этом подумала. Что, если они и впрямь договорились, что Хуррем будет писать? Все могло быть, если вспомнить, что султан сам по вечерам учил наложницу выводить закорючки на бумаге, точно она не женщина, а ученый улем. Хай Аллах! Знала бы, как повернет, разве допускала под очи Повелителя эту певунью?! И в гарем не взяла бы. Вот змею подбросил Ибрагим! – Иди выполняй приказы новой госпожи. И кизляр-ага тоже хорошо знал валиде, и его не обманула ее притворная послушность судьбе. – Я выполняю приказы Повелителя, валиде-султан. |