Онлайн книга «Троянский пес»
|
– Ну как, убедился? – спросила собака. – Если нет, могу все-таки укусить. Да, такое не приснится даже в кошмарном сне! – Нет-нет, пожалуй, все-таки не стоит! Все было очень убедительно, – поспешил заверить я. – А почему ты разговариваешь? – Разговаривать запрещено, – сказала собака и отвернулась к стене, продолжая коситься на меня одним глазом. – Почему запрещено? – удивился я. – Потому что я тебя стерегу. На шее мощный ошейник и цепь с палец толщиной, уходящая в стену. Стережет-то она меня стережет, но, судя по всему, совсем не по своей воле. – Зачем же меня стеречь? Охранять еще куда ни шло. Собака печально вздохнула: – Служба, ничего не поделаешь. Думаешь, приятно на цепи сидеть? – Может, расскажешь, что это за место такое? И как я сюда попал? – Нельзя. Баралор сердиться будет, – с сожалением сказал лохматый пес. – Баралор – это кто? – Маг. Думаешь, я таким родился? – Нет, что ты! Конечно, ты был маленьким лохматым щенком. Я никогда не слышал, чтобы собаки рождались сразу большими. – Сам ты лохматый, – обиделась собака. – Не был я щенком, и собакой тоже не был! Ты вообще говорящих собак где-нибудь видал?! Интересный вопрос. Если он собака, пусть и очень большая… То есть сильно очень. Я пожал плечами. На всякий случай. Доказывать собаке, что она собака, не хотелось. Но этого и не потребовалось. Пес пояснил сам: – Всего месяц назад я был человеком. Это все Баралор, забери его лишай. Маг окаянный. – Ага, маг в переносном смысле? – В каком переносном? В самом что ни на есть прямом. – Магов не бывает, – уверенно заявил я. – И говорящих собак тоже. Тебя укусить? Нет, собака-то есть, определенно. В этом я успел убедиться. – Черный? – Что черный? – удивился пес. – Маг, спрашиваю, черный? – Да нет, рыжий. – Как это, рыжий? В привычной для меня классификации… О чем я говорю. В привычной? Ну, разве что теоретически, руководствуясь знаниями, полученными из книг. Так вот, в привычной для меня классификации ни о каких рыжих магах речи не шло. – Очень просто, рыжий, – ответила собака. – Как тебе еще объяснить? Медноволосый, соломенный, цвета ячменного пива. При последнем сравнении собака задумчиво облизнулась: – У тебя случайно пива с собой нет? – Откуда? – я развел руками, наглядно демонстрируя полное отсутствие не только пива, но и любого другого напитка. – Жаль. – Я бы поделился. – Верю, – кивнула собака. – Стоп, при чем здесь пиво? Мы о магах говорили. – Ага. Точнее, об одном. О Баралоре, лишай его забери. – То, что у него рыжие волосы, я понял, но я спрашивал не о его внешнем виде, а о внутреннем содержании. – И что с ним? – Маги делятся на черных и белых, – я сидел в углу, на куче соломы и рассказывал говорящей собаке о магах. Обалдеть! – И делят их вовсе не по цвету волос, а по их делам, – продолжал я выкладывать общеизвестные сведения. Но привело это к совсем неожиданному результату. – Ух ты! – сказала собака. – А ты к кому принадлежишь? К черным или белым? – Я не маг и принадлежать ни к кому не могу. Ни к черным, ни к белым. – Ты непоследователен, – возразил пес. – Почему? По-моему, все сказанное было довольно логичным. – Сам только что сказал, что определяешь цвет мага по поступкам. Магом ты можешь и не быть, но поступки-то совершаешь. Я задумался. Совершаю ли я поступки? И если да, то какие? Получалось, серединка на половинку. Нет, подвигов я не совершал, как и злодеяний. А вот все остальное? Поступки, которые постоянно сопровождают нашу жизнь. Получалось, что они разные. Да и как оценить порой? Вот, например, не одолжил я соседу Лене денег на продолжение праздника. Это хороший поступок или плохой? Но праздник у него продолжался уже третий день, и всем соседям это уже изрядно надоело. Мне тоже. Чем не уважительный повод для отказа в займе? По мнению Софьи Павловны, это был хороший поступок, с чем Леня решительно не согласился. Вообще-то я не жмот, и перехватить у меня сотню-другую до зарплаты всегда можно, когда я сам не на мели. Но когда тебя за твои же деньги развлекают до поздней ночи громким шумом за стеной, это уже слишком. – Есть еще серые, – неуверенно сказал я. – Что, не можешь определиться? – собака улыбалась; оказывается, они это тоже умеют. – Вот то-то. Редко что-то бывает абсолютно черным или белым. Хотя, – пес почесал за ухом лапой, – с Баралором ты почти угадал. Если судить по поступкам, то он скорее черный. Не будет же белый человека на цепи держать. Ах да, все забываю, что передо мной человек, пусть и обращенный в собаку. – А как тебя зовут? – вообще-то я мог бы поинтересоваться этим и пораньше. Разговариваешь с человеком. С собакой. Тьфу, совсем запутался. В общем, разговаривать и не поинтересоваться именем собеседника не очень вежливо. – Димкап. Так меня звали раньше. Сейчас Баралор называет меня «эй, ты» или «собака». – Димка? – переспросил я. – Димкап, – повторил пес. – Если ты не против, я буду звать тебя Дим. – Ладно, зови, – согласилась собака. – Это гораздо лучше, чем «эй, ты». – Слушай, а чего ты так выл? – Скучно. Когда Баралора в замке нет, сижу один на цепи, даже поговорить не с кем. – Ага, а с Баралором, стало быть, ты говоришь? – Если бы, – пес смутился. – Он меня лаять заставляет. Представляешь, как какую-нибудь дворовую шавку. – Сочувствую, – никогда не думал, что для собак лаять унизительно. Ах да, он же не совсем собака. – А тебя как зовут, пленник? – поинтересовался мой сторож. В это время замок сотряснулся, по коридорам пронесся ветер, заставив факелы затрепетать, после чего раздался звук гонга. – Баралор вернулся, – встревожился Дим, – иди скорее в свою комнату. Если он увидит, что мы разговариваем, не поздоровится. Я развернулся. Злить хозяина замка, не разобравшись, что к чему, в самом деле не стоило. – Альберт, – сказал я на прощание, – меня зовут Альберт. Это сейчас я отношусь к своему имени спокойно. Некоторым образом оно даже и неплохо. По крайней мере, придает мне толику романтизма в глазах окружающих дам. А вот ранее – в годы моей ранней юности (лет этак в пять-десять) – что мне только не приходилось выслушивать. Альби, Мольберт или даже Берти – как вам? Смешно? Сейчас мне тоже смешно, не то что раньше. |