Онлайн книга «Я - утопленник»
|
– Не надо! Я верю, – поспешно проговорил Костя. Видно, прошлая демонстрация моих способностей еще не забылась. Это хорошо, а то голову я не решился бы отрезать. – Отлично, – сказал я. – Тогда оставь в покое бутылку и можешь задавать вопросы. Часа два мы говорили. Куря сигарету за сигаретой, Костя засыпал меня вопросами, я терпеливо отвечал, стараясь не слишком пугать друга реалиями загробной жизни. Когда поток вопросов иссяк, я приступил к делу: – Вот что, Костя. Ты моя единственная связь с этим миром, единственный человек, который знает все и кому я могу доверять. Костя нервно кивнул. – Я уже говорил: мне трудно бывать на суше. Поэтому я хочу, чтобы ты мне помог. Мне нужно встретиться с Юлькой. Мобилу я потерял. А она первой не позвонит. Ты ее знаешь. – Тебе же просочиться куда угодно – не проблема, – сказал Костя. – Я-то зачем нужен? – Да она же испугается, что ты, не понимаешь? Не могу я так. – Я решил пока не рассказывать об Упыре и вытекающих отсюда проблемах на суше. – Пожалуй, ты прав. Меня до сих пор колбасит… А что я могу сделать? – Будешь посредником. Знаешь, где она живет? – Я назвал Косте адрес и телефон. – Звони и напрашивайся на встречу. Заинтригуй, ты же умеешь. – А дальше? – Дальше – моя забота. Только вот что: позвони сегодня же! – Слушай, а что с Темным? – вдруг спросил Костя. Я едва не вздрогнул. Лучше бы о нем не вспоминать. Мне еще домой ночью идти. – А что? – Я все думаю… Ведь это он заставил тебя прыгнуть! – Вообще-то я прыгнул сам. – Какая разница? Они бы столкнули тебя, если б ты не прыгнул! «Скорей всего так и было бы, – подумал я. – А с другой стороны, какой смысл?» – Ты предлагаешь написать заявление в милицию? От мертвеца? – Я усмехнулся. – Ну, допустим, официально я еще жив. Все равно… Свидетелей нет. Глухо. К тому же после моего прыжка… Забыл, как я из ментовки убежал? – Да, – задумчиво произнес Костя, – не катит. Еще они искали тебя… Слушай: а не странно, что нас задержали будто бы случайно, а потом про Темного спрашивать стали? – Я уже думал об этом. Еще бы не странно. – У ментов в клубе кто-то есть, – уверенно проговорил Костик. – Кто-то стуканул, что ты с ним куда-то ездил. Знать бы, кто! – Ну, узнаешь, а что толку? Кастетом треснешь? – Всем расскажу, что он на ментов шестерит! – Знаешь, забей, – вдруг сказал я. – Пускай себе. Рано или поздно разберутся и без нас. Жизнь такая штука, Костя, когда-нибудь она все по местам расставляет. – Да ты философом стал, – затягиваясь сигаретой, проронил Костя. – Помрешь – и ты станешь. Дай-ка сигаретку! – Ты же не куришь? – удивился приятель. – Не курил, – поправил я. – При жизни. А теперь мне все одно. Хоть попробую. Костик протянул пачку «Магны»: – Бери. Я вытянул сигарету, Костя щелкнул зажигалкой. Я никогда не курил, и происходящее напоминало мне какой-то ритуал. Наверняка это и было ритуалом у индейцев. Я сунул фильтр в рот и посмотрел на плясавший передо мной язычок пламени, затем наклонился и сунул сигарету в огонь. Она затлела. Костя убрал зажигалку и уставился на меня. «Ему интересно, закашляет ли мертвец», – без тени юмора подумал я и затянулся. Ничего. Дым свободно входил, не вызывая никакого эффекта. Я немного позабавился, выпуская дым через рот и ноздри. Определенно, в этом было что-то мистическое. По крайней мере, так мне казалось. – Мне остались последние дни, и я не знаю, что делать, – сказал я, наблюдая, как стремительно тает сигарета. – Через семнадцать дней я стану призраком, и ты меня больше не увидишь. И никто не увидит. Самое хреновое, что не могу об этом сказать ни Юльке, ни родителям. Юлька не поверит, а родаки потащат в больницу, и я проведу последние дни в какой-нибудь лаборатории, привязанный к кровати… Костик слушал, и я был благодарен ему. Главное, что нужно человеку, – чтобы его слушали. – Себя спасать уже поздно, мир тоже. Я прожил короткую жизнь и, в общем, не сделал ничего путного. Просто не успел, понимаешь? – Костя кивнул. Его глаза сконцентрировались на моей сигарете. Да, он никогда не видел меня курящим, тем более, курящим и мертвым. – И сейчас не знаю, как прожить последние дни. Я не болен, не прикован к постели, не бесплотен, как призрак… Знаешь, со мной случай был. Я помог одному… Ладно, проехали. Просто я подумал: может быть, что-то сделать для кого-нибудь, для людей, если не могу для себя? Что мне сделать, Костя? У меня такое чувство, что… очень многое зависит от того, что я сделаю за это остающееся мне время… – Что зависит? – Не знаю. Просто чувствую что-то такое… – Ну, знаешь, Андрюха, – покачал головой друг. – Ты такие вопросы ставишь… – А что бы ты сделал? – Черт, да я никак поверить не могу, что ты… – Костя деликатно не сказал «мертв», но я его понял. – А еще спрашиваешь. – Понятно. – Я зло смял недокуренную сигарету в кулаке, и тлеющий огонь больно ожег руку. Что за мистика! Я бросил окурок в пепельницу и посмотрел на ладонь: на ней виднелся след от ожога. Боль прошла моментально, будто не было, но след остался. Но и он пропадет, если я суну руку в воду… Я вдруг подумал, что за этим кроется какой-то смысл. …Я вышел от Кости поздно. Цветные огни реклам стреляли вослед убывающей белой ночи. Тени редких прохожих расплывались по блеклым стенам длинными черными пятнами, где-то слышался шум проехавшего троллейбуса. До метро оставалось немного, и я решил срезать угол. Здешние дворы я знал, Костя не раз проводил меня сквозь них, и я уверенно шагнул в черноту подворотни. Надо пересечь двор по диагонали, затем выходишь на улицу и – к метро. Кстати, совсем неподалеку от Кости живет Юлька. В соседнем дворе. Но сейчас она в Вырице… Вопреки ожиданиям легче от разговора с Костей не стало. Разве что немножко. Уже хорошо, что я не один, что есть человек, который мне верит. Но в действительности мне нужна была вера совсем другого человека. Того, кому я никак не мог все рассказать… Двор-колодец неподвижен и тих. Где-то на самом верху горят несколько желтых окон. Я едва не споткнулся об ограду детской площадки. Хоть бы фонарь повесили! Низенькие железные качели с давно отвалившимися сиденьями чуть поскрипывают, тихо раскачиваясь. Но во дворе никого нет. «Эту площадку давно снести пора, – подумал я, перешагивая через совершенно развалившуюся песочницу без песка, – и новую поставить». Впереди сплошной чернильный мрак, но я знал, что там должен быть проход на улицу. Где же он? Жаль, не курю, а то бы зажег спичку. «Ни черта не видно», – шепотом выругался я и вдруг почуял что-то. Там, в черноте, кто-то был. Я остановился, прислушиваясь, но ничего не услышал. Это меня успокоило. В последнее время мой слух стал великолепным: я запросто слышал, о чем говорят соседи за стеной или прохожие на улице, а ведь мой дом сталинский, с хорошей кирпичной кладкой. |