Онлайн книга «Торговец пушками»
|
– Нет, Ронни, я не голубой. А ты? – Нет. Она не сводила глаз со своей кружки. Но я предпочитаю чайные пакетики, так что вряд ли ей удалось бы найти ответы в узорах чайной гущи. – А что случилось с как его там? – спросил я, закуривая. – Филип. Он спит. Или гуляет где-нибудь. В общем, не знаю. Да и знать не хочу, если честно. – Ну-ну, Ронни. Мне кажется, это только слова. – Нет, я серьезно. Мне вообще насрать на Филипа. Всегда испытываешь какое-то странное возбуждение, когда воспитанная девочка вдруг начинает грязно ругаться. – Вы поссорились. – Мы расстались. – Вы просто поссорились, Ронни. – Могу я остаться у тебя на ночь? Я моргнул. А затем, чтобы убедиться, что мне это не привиделось, моргнул еще раз. – Ты хочешь спать со мной? – Да. – Ты имеешь в виду, не просто спать одновременно со мной? Ты имеешь в виду, в одной постели? – Ну пожалуйста. – Ронни… – Если хочешь, я не буду снимать одежду. Томас, не заставляй меня еще раз говорить «пожалуйста». Это ужасно вредно для женского самолюбия. – Зато ужасно полезно для мужского. – Ох, замолчи! – Она спрятала лицо в кружку. – Ты мне таким совсем не нравишься. – Ха, – ответил я. – Значит, сработало. В конце концов мы встали и отправились в спальню. Между прочим, она и в самом деле осталась в одежде. Так же как и я – опять же, между прочим. Мы лежали рядом на кровати и какое-то время молча созерцали потолок. А потом, рассудив, что уже вполне насозерцался, я протянул руку и взял ее ладонь в свою. Она была сухой и теплой – и очень приятной на ощупь. – О чем ты думаешь? Честно говоря, я не помню, кто из нас спросил это первым. К рассвету мы оба повторили этот вопрос раз по пятьдесят. – Ни о чем. И это мы тоже повторили немало раз. Ронни была несчастлива – в этом все дело. Не могу сказать, что она излила мне историю своей жизни. История выходила из нее разрозненными обрывками, с длинными пробелами и слегка напомнила сумбурную беседу где-нибудь в обществе книголюбов. Но к тому времени, когда жаворонок принял вахту у соловья, узнал я довольно много. Ронни была средним ребенком в семье. Наверняка многие из вас сейчас скажут: «Ну вот, теперь сразу все встает на свои места», но я, например, тоже средний, и меня это особенно никогда не беспокоило. Отец Ронни работал в Сити, угнетая несчастных бедняков, да и братья по обе стороны, похоже, держали курс в том же направлении. Когда Ронни была еще подростком, мать ее прониклась страстной любовью к рыболовству и с тех пор по шесть месяцев в году потакала своей страсти на далеких водных просторах. А отец Ронни в это время заводил любовниц. Правда, куда заводил – она так и не уточнила. – О чем ты думаешь? – На этот раз спросила она. – Ни о чем. – Ну же. – Я не знаю. Просто… думаю. Я слегка погладил ее по руке. – О Саре? Я знал, что она это спросит. И это несмотря на то, что я намеренно подавал ей мяч под ракетку и больше ни разу не упоминал о Филипе. – В том числе. – Я чуть сжал ее руку. – Давай посмотрим правде в глаза: ведь я почти не знаю ее. – А ей ты нравишься. Я не смог удержаться от смеха. – Ну, это кажется астрономически маловероятным. В первый раз, когда мы встретились, она подумала, что я хочу убить ее отца, а в последний – потратила большую часть вечера на то, чтобы обвинить меня в трусости перед лицом врага. Поцелуи я решил вынести за скобки. По крайней мере, пока. – Какого врага? – Это длинная история. – У тебя очень приятный голос. Я повернул голову на подушке и посмотрел на нее: – Знаешь, Ронни, в нашей стране, когда кто-нибудь о чем-нибудь говорит, что это длинная история, это значит, он вежливо дает понять, что не будет ее рассказывать. Я проснулся. Что означало, что я все-таки уснул. Правда, понятия не имею, когда это произошло. Первая мысль в момент пробуждения – в доме пожар. Выпрыгнув из постели, я понесся на кухню. Ронни жарила бекон на сковородке. Дым резвился в солнечных лучах, а где-то поблизости трещало Радио-4. Ронни была в моей единственной чистой рубашке. Поначалу я даже слегка разозлился, так как берег рубаху для особого случая – например, к совершеннолетию моего внука, – но рубашка ей очень шла, так что я решил промолчать. – Тебе бекон как больше нравится? – С хрустом, – солгал я, заглядывая через ее плечо. Ну а что тут было еще говорить? – Если хочешь, можешь пока приготовить кофе, – сказала она и повернулась обратно к сковородке. – Да, кофе. Точно. Я начал свинчивать крышку с банки растворимой бурды, но Ронни зацокала языком и кивком указала на буфет, который ночью, похоже, посетила добрая фея покупок, оставив после себя целую кучу всякой всячины. Я сунулся в холодильник, и передо мной предстала чья-то чужая жизнь. Яйца, сыр, йогурт, несколько стейков, молоко, масло, две бутылки белого вина. Все это ни разу не побывало ни в одном из моих холодильников, за все тридцать шесть лет. Я наполнил чайник водой и щелкнул выключателем. – Тебе придется позволить мне расплатиться с тобой за все это. – Ох, да когда ж ты наконец повзрослеешь?! Ронни попыталась разбить яйцо о край сковородки одной рукой, получился замечательный «собачий завтрак». А собаки у меня как раз не было. – Разве тебе не нужно в галерею? – поинтересовался я, зачерпывая ложку «черного, обжаренного “Мелфорда” к завтраку» из банки и высыпая в кружку. Все это было очень и очень необычно. – Я позвонила Терри и сказала, что у меня сломалась машина. Мол, отказали тормоза, так что я даже не знаю, на сколько опоздаю. Какое-то время я обдумывал ее слова. – Да, но если у тебя отказали тормоза, разве ты не должна, наоборот, приехать раньше? Ронни рассмеялась и поставила передо мной тарелку чего-то черно-бело-желтого. Выглядело неописуемо, но на вкус оказалось обалденным. – Спасибо тебе, Томас. Мы шли через Гайд-парк – просто так, без какой-то определенной цели. Сначала мы держались за руки, но потом расцепились, словно гулять за ручку – это обычная ерунда. День выдался солнечным и теплым, и Лондон казался удивительно красивым. – Спасибо мне за что? Ронни опустила глаза и легонько пнула что-то на земле, чего, вероятнее всего, там не было. |