Онлайн книга «В порыве страсти»
|
– Ты хочешь сказать «я пью», дорогая? – спросил он и получил ответный яростный взгляд. – Слушай, мерзавец, в тот день, когда к нам вломилась та сучка, когда я ее уволила, уволила эту… как ее там… – Элли, – механически подсказал Алекс. – Да, ее самую, я той ночью кое-что видела, ночью, когда она померла… Ох, нет! Это уже совсем ни к чему. Когда сделка балансирует на краю провала, а вся надежда – на быстрое, тихое, безболезненное следствие, которое должно побыстрее завершиться вынесением вердикта, оставляющего вопрос открытым, не хватало только, чтобы божественная мисс Триша вообразила себя ключевой свидетельницей в погоне за убийцей и ждала своего часа на суде, как кинозвезда – главной сцены. Алекс схватил ее и, притянув к себе, швырнул на кровать. – Ничего ты не видела, – приказал он, снимая пиджак и развязывая галстук, глаза его горели огнем. – Что бы тебе ни померещилось, ничего не было. Вот так, поняла? Выпей-ка еще. * * * – Какое чудесное утро, Джордж! – Конечно, Роско. Правда, мистер Кёниг? – Привет, ребята, зовите меня Джоном, ладно? Вбежав в дом и оказавшись чуть ли не в объятиях дородных полицейских, Джон с улыбкой обнаружил, что в гораздо большей степени, чем вчера, расположен мириться с их своеобразным представлением о юморе. Счастье – волшебное лекарство, подумал он, в одну ночь оно меняет жизнь. И хоть полицейские и болваны, они приступили к работе с утра пораньше, прибыв в Кёнигсхаус, когда запоздавшие хозяева еще не позавтракали, а миссис Мацуда и ее помощник даже не появлялись. Им хотелось встретиться с Джоном. – Вы уже позавтракали, мистер? Не могли бы мы задать вам несколько вопросов? – Все в порядке, я не голоден и не буду есть. – Как все свежеиспеченные влюбленные, Джон не испытывал потребности в пище. – Спрашивайте все, что хотите. Полицейские повели его к двери, говоря через его голову больше друг с другом, чем с ним. – Хотелось бы, чтобы вы поехали с нами в лагерь черных… – …Помочь расспросить там кое-кого… – …Особенно Марки… – …То есть Марка Хендса… – …Мужа покойницы… – …Дело в том, что они не очень любят помогать полиции… – …Кое-кто у них там был не в ладах с законом… – …Но вас они любят… – …И верят вам… – Ладно, ладно! – Джон поднял руки. – Конечно помогу, сделаю все, что в моих силах. – Уговорили, чуть не сказал он. Только не надо больше болтать, хорошо? Старики в поселке сидели в тех же позах в тени тех же деревьев, что и в его прошлый приезд, он мог бы в этом поклясться. Так было и двадцать, и сорок лет назад, а может, и того раньше, если не всегда. Что он любил в этой земле, так это ее неподвластность времени, вечный, неизменный покой. Вокруг стариков, расположившихся в центре поселка, жизнь била ключом, работали женщины, играли дети, паслись лошади, собаки копались в пыли, а над всем этим, как заметил с замиранием сердца Джон, парила тоненькая, словно тростинка, фигурка Джины. Она сосредоточенно занималась с группой танцоров, внося последние штрихи в подготовленное представление. Но земля под белым огненным взглядом вечно пылающего солнца лежала, не замечая хода лет, с божественным презрением взирая на человечков, суетливо снующих, как насекомые, по ее невозмутимому лику. Джон выбрался из полицейского вездехода, и его, как всегда, тут же окружила стайка веселых ребятишек. – Здравствуйте, мальчики, – приветствовал он их, кому ероша волосы, кому давая шутливого тычка. – И девочки! Сколько тебе стукнуло, Кристи, двадцать один? Нет, не может быть, чтобы двенадцать, такая взрослая девушка! На него смотрели огромные глаза худенькой девочки – наверно, у Джины в ее возрасте были такие же. – А мне и вправду двенадцать! – хихикала Кристи. – Да нет же! – Нет, да! Джон подергал тугие косички, восторгаясь похожими на бабочек бантами. – Не может быть, надо справиться у твоей мамы! Смеясь, он отошел от детей и сразу заметил, что атмосфера изменилась. У всех жителей поселка: от стариков, взирающих на полицейских сквозь полуопущенные, как у ящериц, веки, до молодежи, сгрудившейся у костра, – само присутствие посторонних вызывало страх и настороженную неприязнь. – Здравствуй, Фрэнк! Привет, Слим, Джеймс! – приветствовал пастухов Джон. – Как поживаете? Слышали, что случилось? Вопрос прозвучал как утверждение. – Еще бы, – неловко откликнулся Фрэнк, отводя глаза. – Чертовски плохо дело! – Джон вложил в свой голос больше уверенности, чем на самом деле испытывал. – Нужно кое-какие подробности проверить, задать несколько вопросов, вот и все. – Вам нужно, хозяин? – многозначительно спросил Слим. Его обычно веселое лицо было мрачным и застывшим. – Или им? В его тоне безошибочно чувствовалась враждебность. – Привет, привет, привет, – добродушно начал Джордж. – В чем дело? – Нам, похоже, не рады, Джордж, – заметил Роско. – Да, нас здесь давненько не видали, это верно. – И это просто позор. Хуже, чем позор, преступный недосмотр. – Роско повернулся к Джону. – Мы сюда в детстве часто наведывались. Джордж кивнул. – Давненько удочки в источник не забрасывали – лет сто уж. – Целую вечность. – Со школьных дней. – О, блаженные школьные денечки. – Да, помним! – воинственно перебил Слим. – И школьниками вас помним, и постарше. – Эй, погодите, ребята! – Джон в замешательстве пытался найти зацепку и понять, что происходит. В здешних местах все друг друга знали. На много миль вокруг была только одна школа, и неудивительно, что Слим и остальные знали полицейских, как и Джон. Вернее, он больше слышал о них, чем знал. Роско и Джордж скорее из поколения Алекса и, наверно, учились с ним в школе. Но когда аборигены успели так невзлюбить их – в школе или позже, уже в годы службы? И пусть даже такая враждебность ими заслужена, от этого расследование не станет легче. Полицейских, однако, столь щекотливое обстоятельство, кажется, ни капельки не волновало. – Просто хочется узнать, где некоторые из вас были позапрошлой ночью, – весело произнес Джордж, одним движением руки откидывая назад светлые, соломенные волосы. – Особенно старина Марки, – продолжил Роско. – Муж Элли, Марк Хендс. Кто-нибудь его видел? |