Онлайн книга «В порыве страсти»
|
– Ну что, поболтаем немного, папа? – с вызовом произнес он. – Ты веришь в сны? А я верю, и смотри, до чего меня это довело! Все, что мне удалось выяснить, это что ты был негодяем! – Привет, Джон. Дверь была приоткрыта, и он не услышал, как она вошла. Она стояла на пороге в ореоле света, в простом белом платье, и ослепляла его уставшие, затуманенные алкоголем глаза бело-золотым пламенем. – С кем ты разговариваешь? – С мертвыми. Но они не отвечают. Она подняла руку, словно пытаясь отмахнуться от его глупых слов, как от назойливой мухи. – Где ты был вчера вечером? Джина не сердилась, даже не укоряла его, просто была обиженной, растерянной и встревоженной. – Вчера я рассказала о нас папе, – натянуто начала она. – И он не обрадовался, как я ожидала, а очень расстроился. Поэтому для меня было очень важно, чтобы ты ужинал с нами, чтобы он увидел, что ты говоришь искренне, что ты не водишь меня за нос. А когда ты не пришел, не показался и вообще не вернулся, он уверился в худших подозрениях. Где ты был, Джон? – Ах… Настал решающий момент, а Джон чувствовал себя опустошенным. Он уставился на девушку пустыми совиными глазами. – Ответь. – Да. – Он попытался прочистить горло. – Там. Я был там. В буше. Не здесь. Спокойствие Джины мгновенно улетучилось. – Джон, что случилось? – Ничего не случилось! – Не веди себя так со мной! Разве ты забыл… что между нами было? То ты говоришь, что любишь меня, а на следующий день убегаешь, исчезаешь, прячешься в часовне, напиваешься… Джон помахал бутылкой. – Я не очень пьян. Джина едва не плакала. – Я бы хотела серьезно поговорить с тобой, когда ты будешь на это способен. А пока мне нужно закончить танец к сегодняшнему вечеру. Алекс перенес представление в усадьбу, и я не знаю, откуда начинать. – Она повернулась к двери. Джон отчаянно не хотел, чтобы она уходила. – Слушай, давай поговорим сейчас – пока я в состоянии слушать. Она взглянула на него с гневом и болью. – Ты серьезно? Он медленно поднялся и двинулся к ней. – Как никогда. Она безнадежно пожала плечами. – Лучше потом. После представления. – А почему не сейчас? – Он схватил ее за руку. – Пока я еще пьян? Она вздрогнула. – Джон, я понимаю, тебе столько пришлось пережить… – Пережить? – Эхо его истерического хохота прокатилось по часовне. – Да, конечно, можно сказать и так! Она покачала головой. – И ты знаешь, как я сожалею о… обо всем. – Да, отлично, что мы можем поговорить вот так, честно и откровенно! – фыркнул он. Она рассердилась. – Не смейся надо мной, Джон! Ты заставил меня пережить худшую ночь в моей жизни, и я пытаюсь понять, пытаюсь взглянуть с твоей точки зрения. Не мешай мне! – Джина вырвала руку. – Увидимся позже. Можно еще немного потерпеть. – Прежде чем ты уйдешь… – Прежде чем ты уйдешь, моя дорогая, нежная, любимая, прежде чем ты уйдешь и унесешь мое сердце, отныне и навсегда… – Давай по крайней мере попытаемся отделить эмоциональные вопросы от практических. Джина побледнела. – Что? Джон заговорил очень тихо: – Я хочу, чтобы ты ушла, Джина. – Что? – Оставила меня. – Почему? – Я не могу тебе объяснить. Он видел, что она отчаянно цепляется за последние остатки мужества. – Ты должен мне сказать почему! Как он мог произнести это и не изойти криком? – Все кончено. – Нет! Нет, я не верю! – В ее глазах чернело все страдание мира. Она отчаянно молотила его руками, словно стараясь защититься от жестоких слов. – Ты просто пьян! – кричала она, хватаясь за соломинку. Он снова засмеялся, еще горше. – Недостаточно пьян. – Выпить бы реку, утонуть в океане… – Повторяю еще раз. Все кончено. Ты должна уйти. Я не могу объяснить. Под его взглядом она словно съежилась, как в уменьшающем зеркале. – Вчера ты хотел меня. Я знаю, хотел! – заявила она требовательно, как ребенок. Он заставил себя ожесточиться. – А теперь не хочу. – Что я сделала? – Ничего. Просто уходи. – Он не знал, долго ли сможет выдержать эту пытку, на сколько еще хватит у нее сил. – Нет! Он резко повернулся к ней. – Ты еще здесь? – Я хочу знать, в чем дело! Он посмотрел на часы. – Скоро одиннадцать? – Почему ты так поступаешь? – Бессознательным детским жестом Джина прижала стиснутые кулаки к губам. – Я хочу быть с тобой всю жизнь, а ты прогоняешь меня? – Да. Она собралась с духом, напрягшись для последнего броска. – Я нужна тебе! Джон наклонился и отчетливо произнес ей прямо в лицо: – Мне! нужно! чтобы! ты! ушла! – Он старался говорить свысока. – Иди, показывай свое гастрольное представление! Сегодня твой вечер, правда? Иди, изображай Марго Фонтейн со своими деревенскими дружками-танцорами. Увидим, на что ты способна. – Правильно! Джина выпрямилась, дрожа от злости. – Верно, подонок! Не знаю, в какие игры ты со мной играешь, но надеюсь, ты будешь удовлетворен, мистер Кёниг! Папа с самого начала был прав! Мерзавцы вы все, Кёниги! Она замахнулась кулаком, словно хотела ударить его, но передумала. У нее в запасе был еще один выстрел. – Если придешь сегодня вечером смотреть наш танец, увидишь, как мы отблагодарим Кёнигов. И не думаю, что тебе будет трудно в их деяниях узнать себя! Со всей округи на машинах, вездеходах, мотоциклах и даже лошадях съезжались на корробори танцоры и участники праздника. В широко раскинувшейся красной пустыне поселок аборигенов был виден издалека – его окружали величественные эвкалипты, призрачно белеющие в вечерних сумерках. В поселке танцоры Джины уже показали гостям старинные танцы, выражающие сущность праздника корробори – древнего ритуала любви и смерти, восходящего к временам появления первых людей на материке. Теперь в Кёнигсхаусе, на лужайке между домами, сооружали сцену для второго представления – тщательно утрамбовали и подмели твердую земляную площадку. |