Книга Инферно Габриеля, страница 3. Автор книги Сильвейн Рейнард

* * *

И все-таки главной чертой характера Джулии была не робость, а способность сострадать другим. Трудно сказать, от кого из предков она унаследовала эту черту. Во всяком случае, не от родителей. Ее отец, при всей его честности и порядочности, был человеком упрямым и несговорчивым, а умершая мать не проявляла сострадания даже к своему единственному ребенку.

Том Митчелл был человеком немногословным, но в пенсильванском городке Селинсгроув его хорошо знали и, в общем-то, любили. Он работал сторожем в Саскуэханнском университете и одновременно — брандмейстером местной пожарной команды. Пожарная команда целиком состояла из добровольцев, готовых в любое время выехать по вызову. Том исполнял обязанности брандмейстера с гордостью и достоинством. Он настолько ревностно к ним относился, что большую часть времени проводил на дежурстве в здании пожарной команды, даже если это была не его смена.

Позднее вечером, после того провального семинара, Джулии позвонил отец и очень обрадовался, когда та ответила на звонок.

— Джули, как у тебя дела? — Отцовский голос, пусть и лишенный сентиментальных ноток, согревал, словно одеяло в холодную ночь.

— Все замечательно, — вздохнув, ответила Джулия. — Первый день был… довольно интересным. Говорю тебе, у меня все нормально.

— Эти канадцы тебя не обижают?

— Нет, что ты. Очень милые люди.

«Если кто и обижает, так это американцы. Точнее, один американский придурок».

Том несколько раз прокашлялся, и Джулия замерла. Она с детства знала: если отец прочищает горло, значит собирается сказать что-то серьезное.

— Милая, сегодня умерла Грейс Кларк. — (Сидевшая на кровати Джулия выпрямилась и вперилась глазами в стену.) — Ты слышала, что я сказал?

— Да, папа. Слышала.

— Ее рак вернулся. Врачи думали, что с ним покончено, а он вернулся. Когда обнаружили, он уже добрался до костей и печени. Ричард и дети до сих пор поверить не могут. — (Джулия закусила губу, удерживая слезы.) — Я знал, что больно ударю тебя этой новостью. Ведь Грейс была тебе как мать. Да и с Рейчел вы в старших классах дружили. Кстати, Рейчел тебе не звонила?

— Нет. Не звонила и не писала. Почему она мне ничего не сообщила?

— Даже не знаю, когда эти чертовы врачи обнаружили у Грейс повторный рак. Я ходил сегодня к ним. Представляешь, Габриель до сих пор не соизволил приехать. Теперь они не знают, как быть с похоронами. Воображаю, какой прием его ожидает! В той семье слишком много дурной крови.

— Ты не забудешь послать цветы?

— Ты что? Конечно-не забуду. Правда, я не слишком разбираюсь в цветах. Но я попрошу Деб.

Деб Ланди была подругой Тома. Услышав ее имя, Джулия поморщилась, но смолчала.

— Тогда попроси ее послать цветы и от моего имени. Грейс любила гардении. И пусть Деб приложит открытку со словами соболезнования.

— Обязательно ей передам. Есть еще просьбы?

— Нет, спасибо.

— А деньги нужны?

— Нет, папа. Если не роскошествовать, на аспирантскую стипендию вполне можно прожить.

Том замолчал, однако Джулия почти наверняка знала, какими будут его дальнейшие слова.

— Жаль, дочка, что с Гарвардом не получилось. Может, на следующий год.

Джулия расправила плечи и заставила себя улыбнуться, хотя отец и не мог видеть ее улыбку.

— Возможно. Я тебе потом позвоню.

— До свидания, дорогая.

На следующее утро Джулия шла в университет медленнее обычного. Включенный iPod служил ей звуковым фоном, поскольку ее голова была занята сочинением электронного письма к Рейчел. Джулии хотелось как можно проще и сердечнее выразить школьной подруге свое соболезнование, но письмо получалось то слишком напыщенным, то чересчур официальным. Джулия мысленно удаляла черновик и принималась за новый вариант.

Сентябрьский ветерок в Торонто был еще теплым, и Джулии это нравилось. Ей нравилась близость большого озера, солнечные дни и дружественная атмосфера. Приятно было идти по чистым улицам. Она радовалась, что сейчас находится в Торонто, а не в Селинсгроуве и не в Филадельфии. Иными словами, от него ее отделяют сотни миль. Пусть все так и останется. Это было единственной ее надеждой.

Продолжая мысленно сочинять письмо к Рейчел, Джулия вошла в здание, где помешался факультет итальянской литературы и искусства, и направилась к своему почтовому ящику. Кто-то взял ее за локоть и осторожно развернул.

— Пол?.. Привет, — сказала она, извлекая наушники из ушей.

Пол улыбался во весь рот. Это не мешало ему скользить взглядом по фигуре Джулии. Какая же она миниатюрная, особенно в кроссовках. Она едва доставала ему до груди.

— Ну и как разговор с Эмерсоном? — спросил Пол. Его улыбка погасла, а во взгляде появилась тревога.

Джулия закусила губу. Дурная привычка, от которой давным-давно пора избавиться. Однако избавиться не получалось, поскольку губу она закусывала инстинктивно и лишь задним числом спохватывалась.

— Я не пошла.

Пол закрыл глаза, запрокинул голову и даже застонал, будто Джулия сообщила ему нечто трагическое.

— Напрасно, — сказал он.

Джулия решила немного прояснить ситуацию:

— Понимаешь, дверь кабинета была заперта. По-моему, он говорил по телефону… Мне так показалось. Я оставила ему записку. Засунула между стеной и дверным косяком.

Пол сразу заметил, что она нервничает. Даже брови сдвинула. А брови у нее очень красивые, с легким изгибом. Пол мысленно отругал профессора Эмерсона за черствость. Такую, как Джулия, очень легко обидеть, а этому ученому придурку все равно. Ему, наверное, вообще наплевать, как его поведение отзывается на аспирантах. Подумав об этом, Пол решил помочь Джулии.

— Если он говорил по телефону, ему вряд ли понравилось бы твое вторжение. Будем надеяться, что тебе это сошло с рук. А если нет… я тебе не завидую. — Он выпрямился во весь рост и сжал пальцы в кулаки. — Если Эмерсон вздумает цепляться к тебе, обязательно скажи мне. Там будет видно, как действовать. Если он наорет на меня, я это выдержу. Но я не хочу, чтобы он орал на тебя.

«Потому что, Испуганная Крольчиха, ты слишком чувствительная и можешь умереть от шока».

Ему показалось, что Джулия собралась ответить. Но она промолчала и лишь кивнула, благодаря его за поддержку, и отправилась проверять почту.

Содержимое ящика не особо вдохновляло. Реклама, несколько факультетских информационных листков, один из которых извещал о публичной лекции профессора Габриеля О. Эмерсона. Лекция имела длинное название: «Плотская страсть в „Божественной комедии “ Данте. Смертный грех и личность». Название не сразу отложилось у нее в мозгу. Потом она усмехнулась и принялась напевать себе под нос.