Книга Один прекрасный день, страница 12 – Лора Патрик

Майкл все ниже и ниже медленно сдвигал ткань по ее напрягшемуся телу, давая ей время возразить. Но глаза ее горели, губы приоткрылись, и, ободренный этим, он спустил платье вниз, к талии, полностью обнажив грудь.

— Вирджиния! — прошептал он и коснулся одного из сосков.

Она вздрогнула и затаила дыхание, ошеломленная той горячей волной желания, которая пробежала от этого нежного прикосновения по всему ее телу, до самых кончиков пальцев на ногах.

— Да, — прошептала она, едва дыша, — трогай меня… трогай меня… — И взяв его руки в свои, положила к себе на грудь, отпустив их только, чтобы тут же вцепиться в его запястья, когда он начал мучительно разжигать ее жажду. Она закрыла глаза и откинула голову набок, сосредоточившись на том опьяняющем ощущении, которое исходило от его ласкающих рук. А когда он склонился и коснулся ее соска языком, она тихо застонала. Голова ее кружилась от желания, она словно вся пылала в огне, который он так умело поддерживал.

Его язык опять устремился к отвердевшему соску, слегка касаясь его снова и снова, пока он не стал почти болезненно твердым. Горячее дыхание Майкла согревало ее обнаженное тело, заставляя его трепетать, а влага, которую он оставил на соске, показалась ей жгучей. Бессознательно она подалась к нему, а он, обхватив губами розовато-коричневый кружок, стал так нежно покусывать его, что желание стало нестерпимым.

— Я хочу тебя!.. — простонал он.

Он попытался снять платье, и тут ей, наконец, удалось осознать, что же сейчас случится. Нельзя сказать, что она совсем не хотела этого, но что-то в ней встрепенулось и напряглось.

— Подожди, — выдохнула она, останавливая его руку своей. — Извини… я не могу… Я не могу сейчас…

— Не можешь? — спросил он хрипло, с каким-то усилием. — Но почему?..

— Не знаю… Я не хочу… я боюсь… — Она боялась потерять себя, утратить тот контроль над собой, который все еще сохраняла, окончательно раствориться в блаженстве, принадлежа не себе, а ему. Понял ли он это? Согласится ли он с этим?

Медленно Майкл убрал руку и уткнулся лицом в подушку за ее плечом, дрожа всем телом. Когда он наконец заговорил, голос его еще срывался от напряжения:

— Тебе нечего бояться, дорогая. Я не сделаю ничего, чего бы ты не хотела.

Она пробежала пальцами по его волосам, чтобы утешить.

— Я знаю, — прошептала она. — Это я теряю себя, когда я с тобой. Но я не могу и не хочу торопить события.

Он сел и, отвернувшись, закрыл лицо руками.

— Хорошо. Ты сама должна это решить. Я не хочу добиваться этого вымогательством и не стану торопить тебя.

Джин попыталась поправить платье. Но тонкая материя, уже смявшаяся складками, плохо слушалась ее рук. Наконец, подтянув ткань наверх и прикрыв грудь, она поднялась с кресла и прошептала:

— Теперь можешь повернуться, Майкл.

— Я не уверен, что сделаю это.

— Почему?

— Потому что все равно буду видеть тебя с обнаженной грудью…

— Я уже все прикрыла.

— Но не в моей памяти.

Он слегка улыбнулся. Потом нехотя поднялся.

— Не пойму, улыбаешься ты или хмуришься — поддразнила его она. — Пожалуйста, выбери что-то одно.

— Я не знаю, что выбрать.

— Улыбнись.

— Но ты ведь меня отвергла!

— Нет, Майкл, — мягко сказала она. — Это не тебя я отвергла, а себя. — Она взглянула на него с неожиданной робостью. — Ты ведь не думаешь, что я плохо к тебе отношусь?

— Но какие могут быть препятствия? Если мужчина и женщина чувствуют одно и то же…

Она приложила палец к его губам, боясь того, что он может сказать.

— Не надо. Пожалуйста. Я не хочу спорить.

Майкл глубоко вздохнул и обнял ее руками за талию.

— Я тоже не хочу. Это был слишком приятный вечер.

При упоминании о вечере она бросила взгляд на стол.

— Ты так и не допил кофе.

— Думаю, лучше и не надо, а то всю ночь не засну.

— Мне очень жаль.

— Прекрати! Зато я буду утром только больше тебя уважать… Ведь именно так я должен сказать, правда? — Она кивнула, ослепленная его нежной улыбкой. — А теперь мне лучше убраться, пока мои благие намерения опять не подверглись испытанию. Так?

Джин кивнула, чувствуя приятное прикосновение его губ к щеке, затем он повернулся и вышел за порог. Она прислушалась, представляя по звукам картину снаружи: вот дверца его машины открылась, потом захлопнулась, «скаут» заворчал, просыпаясь, загудел, когда разворачивался, и, замурлыкав ровнее, с шуршанием гравия под колесами укатил.

Ночная тишина стала еще более глубокой. Взяв свой остывший кофе. Джин собралась допить его. Но тут, повинуясь какому-то импульсу, поставила обратно и потянулась за чашкой Майкла. Поднеся ее к губам, она сделала медленный глоток…

Подойдя к проигрывателю, посмотрела на альбом, который выбрал он, достала пластинку и поставила ее. Потом, чувствуя какое-то необъяснимое удовлетворение, вернулась к креслу, вытянулась в нем и закрыла глаза, позволив звукам музыки заполнить тот вакуум в ее доме, который остался после ухода Майкла.

Она думала о счастье, о том прекрасном состоянии, которое ощутила в обществе Майкла, в его объятьях. Пожалуй, ничего плохого не было в том, что сегодня произошло, и, если она будет контролировать свои чувства, бояться ей нечего.

Следующие два дня Майкл провел, соскабливая остатки прежней краски со стен дома и заново окрашивая его. Он часто думал о Джин, но довольствовался пока тем, что просто ждал почту, чувствуя, что она нуждается сейчас в передышке и торопить события не следует. К счастью, его нагреватель воды как раз нуждался в починке, так что холодные души были не только необходимы, но и неизбежны сейчас.

Когда она пришла в понедельник, они выпили вместе по баночке колы и обсудили все «за» и «против» того, чтобы мостить кирпичом подъездную аллею. Во вторник он угостил ее поп-корном, взяв один пакетик и себе, пока выбирали краску для окон. А в среду он завел ее в дом и угостил апельсиновым соком, согласовывая цвет тента для веранды.

Однако визит Джин в четверг явился для него полной неожиданностью — ведь это был ее выходной. Он уже вполне примирился с тем, что проведет в одиночестве весь сегодняшний день, когда ее веселый голос донесся до него:

— Помощь нужна?

На ней были шорты и просторная футболка с портретом Моцарта на груди, а на ногах спортивные тапочки. Волосы были собраны на затылке.

— Вирджиния! Глазам не верю.

— Почему не веришь? У меня выходной, и мне нечего делать. Если помнишь, я говорила, что у меня есть кое-какой опыт в покраске.

Он осторожно спустился с лестницы, побаиваясь, что может оступиться, если будет смотреть на нее.