Книга Игрушка императора, страница 45 – Елена Звездная

— На данный момент были обнародованы лишь некоторые из указов, относящиеся к подвластным территориям, — попытался приободрить Свейтис.

Нет, ну вот пусть хоть кто-то объяснит мне мужскую логику — триста лет ему до собственного государства и дела не было, и вдруг образумился. Женился — и остепенился! Потрясающе!

— Ваше высочество… — Райхо меня такой взбешенной видел не в первый раз.

— Вернемся к коронации, — я вскинула голову, — дамы, свободны!

Дамы, частью лежащие на полу, торопливо поднялись и, бесконечно кланяясь, исчезли. Нет, фрейлины мне не нужны — и подпорки из них некачественные, и… бесят.

Едва мы с секретарями остались втроем, я перешла к важным вопросам:

— Коронация.

Райхо тут же достал лист и отчитался:

— Вероятно, вам будут предоставлены новые полномочия.

— Это радует, — и, если честно, даже гора с плеч.

— Наши наблюдатели среди приближенных к императору сообщают о решимости кесаря передать вам управление, и, более того, вам будет предоставлен новый титул.

— Информация проверенная? — задумчиво спросила я.

— Человек проверенный, — сообщил Райхо.

Ага, значит, айсир Хайто не пожелал влачить жалкое существование и вновь мечтает получать денежные подарки из Оитлона. Прекрасно, просто прекрасно.

Ловлю удивленный взгляд Свейтиса — ну да, он о моей шпионской сети не осведомлен, это Райхо со мной уже пять лет.

— Дальше, — нетерпеливо требую.

На сей раз отвечал Свейтис:

— По обвинению в покушении на супругу и возлюбленную императора Араэдена айсир Илери и тридцать четыре его сообщника приговорены к казни…

— О-о-о… — только и сказала я.

— Айсира Катриона, вы обратили внимание на формулировку? — неожиданно напряженно спросил Райхо.

Да при чем тут формулировка! Кесарь обвинил в собственном деянии Илери и казнил его! Умнейший ход для политика, непревзойденный просто. Илери в народе не любили, да и среди правителей подвластных государств также. Скользкий лориец был слишком заносчив, слишком усерден, и, если соглашался «закрыть глаза» на что-либо, стоимость такого одолжения была запредельной.

— Айсира Катриона…

— Я вот о чем думаю, — пробормотала, нервно покусывая губы, — вот сейчас казнили Илери… интересно, как скоро на его месте окажусь я?!

В коридоре послышались торопливые шаги. Все ясно — кесарь идет, народ разбегается.

Когда дверь была картинно распахнута, я уже даже улыбалась. А все потому, что быть на месте Илери мне не придется… от кесаря избавлюсь раньше! Но я об этом подумаю завтра, а пока… и я мило улыбнулась вошедшему супругу…

В следующую секунду моя улыбка угасла.

Великий император Араэден Элларас Ашеро остановился в дверях, и я впервые увидела в его глазах восхищение. Но не возвышенно-восторженное, с каким смотрел на меня Аршхан, не теплое и родное, которым окутывал Динар… Это было что-то иное — мрачное, исполненное решимости восхищение… собственностью. И я ощутила угрозу… легкую, неуловимую, она исчезла, едва столкнулась с осознанием, но где-то на интуитивном уровне я испугалась кесаря так, как не боялась раньше.

— Нежная моя, ты прекрасна.

Мне совершенно не понравилось, как он произнес «моя». И его чуть ленивый тон тоже. Так говорит человек, уверенный и в принятом решении, и в собственной победе.

— Я действительно никогда не проигрываю, — император не счел нужным скрывать, что мои мысли — открытая книга, — и тебе не следует забывать об этом.

Да-да, наш вечный и к тому же неубиваемый победитель. И мне до крайности любопытно: а можно ли победить того, кто был победителем всегда?.. Я смотрела на кесаря и понимала, что единственно верный ответ — нет. И в то же время… пусть мне всего двадцать, но за эти годы я усвоила одно непреложное правило…

— И какое же? — насмешливо поинтересовался супруг.

— Вы сегодня восхитительны, — я подарила ему восторженную улыбку и поклон вместо реверанса, так как мое одеяние на реверансы рассчитано не было.

Кесарь и вправду был восхитителен. И думать я сейчас буду только об этом! О восхитительности кесаря. Сверкающие волосы струились по плечам и спине, на голове — Венец Власти. Удивительно прекрасная и в то же время гармонично элегантная вещица с одним огромным алмазом в центре композиции и двумя десятками мелких, окружающих центральный камень. Все это удерживалось золотым ободом, столь искусно выкованным, что создавалось невероятное ощущение, будто венец не ковали, а отлили. Одежда также заслуживала внимания…

Мое любование прервала тихая ругань.

Язык был мне незнаком, но я догадывалась, что относится он к реалиям иного мира… как, вероятно, и моя одежда. Да-да, я догадливая, а мужчины крайне консервативны в плане одежды собственных жен, и, вероятно, супруг одел меня по образу и подобию собственной матери.

И снова тихое витиеватое ругательство.

Гордо вздернув подбородок, уверенно посмотрела на кесаря. Вам, мой дорогой супруг, никаких иных мыслей помимо обсуждения одежды более от меня не услышать! Я буду думать исключительно об одежде… ну и об обуви тоже можно.

Мне протянули руку. Властно и повелительно, ни секунды не сомневаясь, что подчинюсь мгновенно. Сдержав горькую усмешку, нагнулась, чуть приподняла край платья и направилась к супругу уже без необходимости семенить.

— Остановись, — резкий, несколько пренебрежительный приказ, — отпусти.

Беспрекословно выполняю.

— Выпрямись, расправь плечи, не опасайся запутаться в юбках. Теперь шаг… плавнее.

Сдерживая раздражение, последовала всем указаниям. Первый шаг вышел неуверенным, второй уже лучше, на третьем появилось странное и непривычное ощущение собственного величия. После двух десятков шагов к ощущению собственного величия добавилось непреодолимое желание сорвать с себя все это нагромождение бесполезной ткани.

— Привыкнешь, — отрезал кесарь и взял меня за руку.

И не надейтесь!

— Надеются глупцы, нежная моя, — мрачно отрезал император, — я просто констатирую факт.

Я же просто сосредоточилась исключительно на его рукаве. Красивый рукав, расшитый серебряной нитью… швы такие… ровные!

Сверкнул портал.

* * *

«Была построена новая площадь», — кажется, именно так сказал Райхо. Ну что же, у моего секретаря всегда имелась привычка преуменьшать. Райхо старше меня, он частенько старался щадить мои чувства, отсюда и несколько покровительственное отношение. Впрочем, сейчас мысли о Райхо волновали меня не столь сильно, как очень неприятный вопрос:

— Сколько средств было затрачено на сие произведение архитектурного искусства?!