Онлайн книга «Души потемки»
Лешачок пожал плечами. Царг вернулся с охоты, неся в зубах придушенную крысу. Вот забавно — мир другой, животные другие, звезды другие, а крысы, как говорил один друг — они и в Африке крысы. Есть ее буль конечно не будет, но крыс он давит с каким-то непонятным мне наслаждением. — Улла! Вот черт, опять не заметил, как возник призрак. Ну вот — мы и в сборе. — Дрень-Брень! Все как-то недосуг было спросить, а на кой ляд нам нужен этот единорог? — Улла! Возглас духа был полон ярости и негодования. — С тобой все ясно! Не любишь ты их! Царг смачно зевнул. Ему было скучно. С места, без подготовки он взвился в воздух и пролетел сквозь призрака. — Улла! — возмущенно взвизгнул дух. — Да, брат, опять ты оплошал. С тех, пор как призрак присоединился к нашей компании, Царг неоднократно проделывал эту шутку. Отсмеявшись, лешачок нахмурился, вмиг став похожим на старый сморщенный гриб. — В чем дело? — Видишь ли, Бойся-Бойся нужен тебе, а не нам. Я опешил. — Не понял. — Я ведь тебя только до реки взялся проводить. «Вот так финт!» — Бойся-Бойся — последний единорог, оставшийся в нашем лесу. Когда-то их было много. Сгинули они или ушли куда — никто не знает. — Ну и какое это имеет ко мне отношение? Я еще не оправился от заявления, что дальше придется идти одному, призрак не в счет. — Самое прямое — реку ты не пересечешь, опасно! — Значит, пошли к рыбакам. — Вот тут и начинаются трудности. Ты чужак, с какой стати им тебе помогать. Я почесал затылок. Действительно, с какой стати. Заплатить мне нечем. Отрабатывать — некогда. — Единорог для речников, как бог. Сможешь с ним договориться — рыбаки сделают все, что пожелаешь. Ехидная улыбка — это все, что я смог из себя выдавить. — Как я могу договориться с быком? Объясни мне, лопоухое чучело. Лешачок обиженно схватил свой мешок и выбрался из кустов. Не оборачиваясь, быстро засеменил к лесу. Царг кинулся следом. — Ну и иди к черту! Я в сердцах махнул рукой. — Царг, ко мне! — Улла! Дух укоризненно покачал головой. — Отстань! Просидев до вечера в раздумье, я решил, что если единорог до утра не появится, пойду в деревню к рыбакам. Пурпурный закат мне не понравился. Он вызвал в душе тревогу. С досады я костерил на чем свет стоит всех подряд от Риты до единорога. Наконец выдохся и умолк. Царг притащил еще пару крыс, но мне было не до баловства, и он, расстроенный таким пренебрежением, демонстративно улегся в стороне. «Может сделать плот? Хотя нет. Река широкая и течение сильное. Черт, должен быть выход». Так и не придя к какому-либо решению, я задремал. Единорог стоял за деревьями. Несмотря на все ухищрения человека, Бойся-Бойся еще на подходе к водопою знал, что его кто-то поджидает. Он мог развернуться и уйти, но что-то удерживало его от такого поступка. Странные ощущения исходили от спящего — чистота ребенка и порочность зрелого мужа; запах человека и неведомого зверя. Любопытство пересилило природную недоверчивость. Из любопытства, наверное, он и остался в этом краю. А может, из-за чувства вины? Сколько лет прошло? Он все не мог понять. Призрак выплыл серебристым облаком. Единорог недовольно фыркнул. С минуту они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Наконец единорог отвел взгляд и, уже не скрываясь, напролом двинулся к берегу. Царг давно учуял гостя, но выжидал. И лишь когда Бойся-Бойся ринулся вперед, предупреждающе зарычал. Спросонья я не мог сообразить, что происходит. На полянку, сокрушая все на своем пути, вылетел единорог. «Матерь божья! Как он был велик». — Улла! Приглашение, прозвучавшее в голосе духа, меня нисколько не вдохновляло. — Улла! — Да погоди ты! Склонив голову к земле буль, медленно пошел на единорога. Хотя он никогда не видел такой большой коровы, сосредоточенность и готовность к схватке сквозили в каждом его движении. Страх, нет, скорее невольное благоговение испытывал я, глядя на единорога. «Большая корова, что ты коров не видел?» — твердил я себе, выбираясь из кустов. Колючки цеплялись за комбез, как будто удерживали от безрассудного шага. Сверкающий рог достигал, наверное, полметра. Мысль о бренности моей оболочки обрела вполне законченную форму. Одно движение головы и из меня получится великолепный шашлык. Корова, мясо, шашлык — нормальная гастрономическая последовательность, но, как оказывается, не бесспорная. Если у этой зверюги плохое настроение, то слагаемые могут поменяться. И хотя умники утверждают, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется, мне совершенно не нравится, что между мной и мясом могут через минуту поставить знак равенства. — Улла! — Как ты надоел. «Что мне нужно сделать? Подергать его за титьки? Почесать за ухом? Ну что?» Замирая от ужаса, я приблизился к Бойся-Бойся. Он наклонил голову, и в животе у меня похолодело. Шли минуты. Бык застыл, как изваяние. Наконец, решившись, я протянул руку и дотронулся до рога. Дрень-Брень утверждал, что рог хрустальный, но на ощупь он был теплый и живой. — Улла! — удовлетворенно завыл дух. — Чтоб ты сдох, — вздрогнув, рявкнул я. — Хотя, что я говорю — ты и так… Ну, извини, извини. Царг стоял нос к носу с гигантом, упрямо склонив голову, но враждебности не проявлял. — Ну что дальше? Пойдем в деревню. — Улла! Ноги подрагивали, когда я вернулся к нашей стоянке за вещами. Забрезжил рассвет. Меня не покидало ощущение, что сюрпризы на сегодня еще не кончились. И это, признаться, меня не радовало. 6 Под навесом из жердей, закиданных ветвями, собрался почти весь речной народец. Рыбьи потроха, сваленные невдалеке в чан, тлеющие сети и гниющие водоросли создавали невыносимый «аромат». Деревня выглядела убогой и запущенной. Жалкое зрелище представляли и ее обитатели. Худые, грязные, с нечесанными космами. Изможденные озлобленные лица. «Господи, и я надеялся с ними договориться. Да они отцу родному не поверят на слово, не то что пришлому. Присутствие единорога их скорей насторожило». В десятый раз я пытался втолковать им, что необходимо переправиться. Попасть на тот берег — и все. Но похоже, что мои просьбы отлетали от сплошной стены враждебности не достигая цели! Вздохнув, я утер пот. |