Книга На чужом празднике, страница 16 – Холли Престон

Под угрозой были и рождественские праздники. Чем дольше будут длиться поиски дома, тем меньше ей отдыхать. В противном случае придется заниматься поисками и в новом году.

Санта рисковала и своим жильем. Но она никогда не поменяет его. По крайней мере, пока не купит собственный дом. А с ее финансами это может случиться не скоро.

На чаше весов оказалось и ее сердце. Пожалуй, самое главное, о чем нужно было беспокоиться. В Клаусе она увидела родственную душу.

Люди выглядят по-разному, но одиночество роднит их. Санта собиралась сделать свою жизнь счастливой, а Клаус угрожал ее замыслам. Ей не хотелось разочаровываться в очередной раз. Сейчас она контролировала ситуацию и знала, как предотвратить катастрофу. Как только она позволяла себе безоглядно мечтать о любви и надеяться на лучшее, так тут же оказывалась у разбитого корыта. Наверное, поэтому она жила наполовину реальной жизнью, наполовину фантазиями.

— Это место должно вам понравиться.

Клаус обратился к Санте, когда они вошли в очередной дом.

— Мы ищем жилье для вас. У меня оно есть.

— Вы даже не пытаетесь присмотреть себе новое, — пожаловался Клаус.

— Я же говорю вам, что не собираюсь никуда переезжать. Почему вы мне не верите? Там, где я живу, нет комнаты под офис или для железной дороги. Этот же дом отвечает всем вашим требованиям, и, пожалуйста, осмотрите его.

Клаус послушно обошел с ней все, безропотно выслушал о преимуществах кабинета, спальни, камина в кухне и бассейна. И хотя он согласился со всеми перечисленными «плюсами», оставался лишь один «минус» — дом ему не нравился.

Санта вычеркнула этот адрес с таким чувством, словно она вычеркивает из жизни наступающее Рождество. Завтра ей опять предстояло ехать с клиентом и предлагать очередные варианты. Что ж, она приложит максимум усилий и найдет такой, который ему понравится. И еще сделает массу дел, чтобы подготовиться к Рождеству.

— Итак, Клаус поцеловал тебя на ярмарке. Мне сообщила Мэри.

С этими словами Дороти обратилась к подруге на следующий день.

Они сидели на диване и смотрели телевизор. Рядом на ковре, свернувшись клубочком, спала Мэри в обнимку с Изи. Она заснула, когда смотрела детский фильм.

— А Мэри сказала тебе, что это была ее затея? — поинтересовалась Санта, покрывая лаком ногти.

— Нет, она опустила это. И как ей такое удалось?

Дороти определенно нравилась выходка дочери.

— Она представила это как одно из своих желаний, и Санта-Клаус попросил нас исполнить его. Почему-то она сочла поцелуй необходимым условием для того, чтобы я не переезжала из своего дома.

— А зачем переезжать? Я опять пропустила самое главное?

Дороти потянулась за пузырьком лака.

— Клаус вбил себе в голову, что ему нужен именно мой дом. Он буквально помешался. Я безуспешно пытаюсь отговорить его от этой затеи и ищу ему подходящий вариант. А он считает, что я могу снять другую квартиру и убедить хозяев продать дом ему.

— Но у тебя пока не получается…

— Пока.

— Н-да… А как он целуется? И не пытайся увильнуть от ответа, я жду.

— Да ничего особенного.

— Нежно, да?

— И сладко.

— Сладко, говоришь? Это что-то новенькое.

— Не пытайся раздуть из мухи слона. Его застали врасплох, и к тому же это была не его идея. И тем более не моя, — оправдывалась Санта, заметив насмешливый огонек в глазах подруги.

— Тогда, значит, Мэри смышленее тебя. Мужик-то чертовски привлекателен.

Дороти поставила пузырек на стол и стала рассматривать ногти.

— Твоя дочь сообразительнее нас двоих, вместе взятых. Но пока еще я не принимаю советов от пятилетних девочек, с кем мне встречаться или целоваться. Кроме того, любовник на Рождество мне заказан, и все, что мне надо сделать, так это поскорее избавиться от этого настырного клиента.

— Тогда продай ему свой дом, хозяева наверняка будут рады, неустойку в контракте оплатит клиент, а ты получишь двойные комиссионные.

Санта знала, что это практичный совет, но не могла ему последовать. Где-то должен быть дом, предназначенный специально для Моргана, но она пока не нашла его. Возможно, завтра на свежую голову…

— Мэри сказала, что заказала тебе мужа? — задала вопрос Санни, сменив тему разговора.

Подруги ждали, когда подсохнет лак и они смогут перенести Мэри в постель.

— Так вот, значит, откуда он взялся…

— Ты встретила кого-то и скрывала от меня!

Санта уселась на диван, подсунув под себя ноги.

— Он невероятно симпатичный парень. Пришел сегодня, чтобы спасти соседского котенка, залезшего на дерево. Очень аккуратен с животными и ласков с детьми. Но, по-моему, он моложе меня.

— Сколько ему лет?

— Точно не знаю, думаю, под тридцать.

— Вполне зрелый возраст для голосования, — съехидничала Санта, бросая в Дороти подушку.

— Противная девчонка.

— Я?! — невинно отозвалась Санта и хихикнула.

Подруги рассмеялись и разбудили Мэри.

— Санта-Клаус еще не пришел? — спросила девочка, потирая заспанные глаза.

— Нет еще, солнышко. Тебе придется подождать несколько дней. Рождество наступит в среду. Идем-ка спать.

Санни осторожно взяла Мэри на руки и отнесла в спальню. Обе женщины нежно поцеловали ее, желая приятных сновидений.

— Ну и как зовут этого парня?

Санта продолжила прерванный разговор, когда подруги снова уселись у телевизора.

— Боб Доул.

— Ты, как я понимаю, собираешься встречаться с ним? — не отставала Санни.

— Он меня никуда не приглашал, если ты это имеешь в виду.

— С каких пор тебя это останавливает? Пригласи его сама, — рассмеялась Санта.

— Возможно, и приглашу.

Санни посмотрела на подругу. Дороти было тридцать пять лет, но выглядела она лет на десять моложе. Обычно она добивалась всего сама, и проявляемая сейчас нерешительность, граничащая с застенчивостью, никак не вписывалась в ее характер.

— Он ведь особенный, правда? Тебе очень нравится этот Боб?

— Возможно.

— Мне кажется, тебе надо поехать к гадалке и расспросить о Доуле.

— Ладно тебе. У меня такой график работы до самого Рождества, что напугал бы всех гадалок. Завтра я должна сделать выпечку на пятьдесят человек и доставить все к трем часам. У меня нет времени на твою гадалку. К тому же Бобу до меня как до лампочки. Он просто симпатичный молодой человек.

В ее голосе прозвучало сожаление.