Книга Путешественница. Книга 2. В плену стихий, страница 90 – Диана Гэблдон

Когда я проснулась, на веранде, за открытой застекленной дверью нашей спальни, уже сгущались темные тени. Джейми, обнаженный, лежал рядом со мной, сложив руки на животе, его дыхание было медленным и глубокими.

Ощутив мое шевеление, он открыл глаза, сонно улыбнулся и притянул меня к себе. Он тоже принял ванну: от него пахло мылом и кедровыми иголками. Я поцеловала его — поцелуй вышел медленным, томным, затяжным, — обвела языком линию его губ, нашла его язык, дразнящий и приглашающий, и встретилась с ним своим.

Наконец мне пришлось оторваться, чтобы сделать вдох. Комната была наполнена дрожащим зеленоватым светом. Отражаясь от лагуны, он создавал впечатление, будто сама спальня находится под водой. Воздух был одновременно и теплым, и свежим, пахнущим морем и дождем, а легкий ветерок приятно ласкал кожу.

— Как дивно ты пахнешь, англичаночка, — пробормотал Джейми хрипловатым сонным голосом и улыбнулся, потянувшись, чтобы запустить пальцы мне в волосы. — Иди ко мне, кудрявая.

Освобожденные от заколок и чисто отмытые, мои волосы вздыбились вокруг головы на манер знаменитых кудрей Медузы. Я хотела пригладить их, но Джейми мягко потянул меня на себя, и волна бронзы, золота и серебра упала на его лицо.

Я поцеловала его, чуть не задохнувшись в облаке густых волос, и опустилась на него, наслаждаясь тем, как прижимаются мои груди мускулистой грудной клетке. Он слегка шевельнулся, потершись грудью о мою грудь, вздыхая от удовольствия.

Его ладони сжались на моих ягодицах, и он попытался приподнять мое тело, чтобы войти в меня.

— Еще рано! — прошептала я, надавливая бедрами вниз и покачивая ими, радуясь ощущению того гладкого и твердого, что было сейчас прижато моим животом.

Джейми тихо охнул, будто задыхался.

— У нас месяцами не было ни времени, ни места заняться любовью, — сказала я ему. — А сейчас оно выпало, вот мы его и используем, правильно?

— Ты меня прямо-таки смущаешь, англичаночка, — промурлыкал он мне в волосы и изогнулся подо мной, надавливая телом вверх. — И ты, значит, не думаешь, что мы могли бы найти на это время попозже?

— Нет, не могли бы! — решительно заявила я. — Сейчас. И не спеша. Не двигайся.

Он издал рокочущий горловой звук, но вздохнул, расслабился и уронил руки. Извиваясь, я сползла ниже по его телу, что вызвало у него резкий вздох, и припала губами к его соску, обведя его языком так, что он стал набухать. Приятно было ощущать и сам этот твердый бугорок, и окружавшие его волоски. Я почувствовала, как напряглось подо мной его тело, и взяла его за предплечья, чтобы он лежал неподвижно, пока я продолжала нежно облизывать и обсасывать приглянувшееся мне место.

Спустя несколько минут я подняла голову, отбросила назад волосы и спросила:

— Что это ты там бормочешь?

— Молитвы, — сообщил мне Джейми, приоткрыв один глаз. — Другого способа выдержать это нет.

Он снова закрыл глаза и зачастил по-латыни:

— Ave Maria gratia plena…

Я фыркнула и занялась другим соском.

— Ты повторяешься, — сказала я, когда мне снова потребовалось набрать воздуху. — Прочитал «Отче наш» три раза подряд.

— Удивительно слышать, что я вообще что-то соображаю.

Глаза его были закрыты, на скулах поблескивала выступившая испарина, бедра подергивались.

— Сейчас?

— Еще нет.

Я опустила голову и, повинуясь порыву, звонко дунула прямо ему в пупок. Он дернулся и от неожиданности издал звук, который иначе как хихиканьем не назовешь.

— Не делай этого! — сказал Джейми.

— Почему, если мне хочется? — возразила я. — Звук получается такой же, как, бывало, с Бри. Я проделывала с ней это, когда она была малюткой, и ей нравилось.

— Ну, я-то ведь не малое дитя, если ты этого еще не заметила, — буркнул Джейми. — Если уж тебе без этого никак, ладно, делай, но, может быть, чуточку пониже, а?

Сказано — сделано.

— А на бедрах у тебя совсем нет волос, — сказала я чуть позже, восхищаясь его гладкой кожей. — Как думаешь, в чем тут дело?

— Корова языком слизала, — процедил он сквозь зубы. — Бога ради, англичаночка!

Я рассмеялась и продолжала свое дело, пока не решила, что хватит.

— Думаю, с тебя достаточно. — Я приподнялась на локтях, убирая волосы с глаз. — Последние несколько минут ты только и делал, что твердил «бога ради» снова и снова.

Джейми со смехом перекатился, повалил меня на спину и навалился сверху всем своим весом.

— Ты раскаешься в этом, англичаночка, — прорычал он страшным голосом.

Я усмехнулась, демонстрируя полное отсутствие и намека на раскаяние.

— Ты так думаешь?

Он посмотрел на меня сузившимися глазами.

— Ага, вот ты как запела! Ничего, ты еще станешь умолять о пощаде, пока я буду с тобой разбираться.

Я подергала запястьями, крепко зажатыми в его хватке, и изогнулась под ним в предвкушении.

— О, пощады! — простонала я. — Ты зверь!

Он фыркнул и прижался лицом к моей груди, белеющей, словно жемчуг, в тускло-зеленом водянистом свете.

— Pater noster, qui est in coelis… [24] — прошептала я, закрывая глаза и откидываясь на подушки.

К ужину мы сильно опоздали.

За ужином Джейми, не теряя времени, принялся выспрашивать насчет миссис Абернэти из Роуз-холла.

— Абернэти?

Макивер нахмурился, постукивая ножом по столешнице, как будто это помогало думать.

— Хм, вроде бы слышал я это имя, но сейчас, хоть убейте…

— Конечно слышал, — прервала его жена, оторвавшись от наставлений служанке, касавшихся горячего пудинга. — У них плантация выше по реке Йалла, в горах. В основном сахарный тростник, немножечко кофе.

— О да, как же! — воскликнул ее муж. — Ну и память у тебя, Рози.

Он лучезарно улыбнулся жене.

— Я бы, скорее всего, тоже ничего не вспомнила, — скромно призналась миссис Макивер, — если бы не тот священник из церкви Новоявленной Милости. Он тоже спрашивал о миссис Абернэти на прошлой неделе.

— Что за священник, мэм? — поинтересовался Джейми, не забыв при этом переложить на свою тарелку с поднесенного черной служанкой блюда основательный кусок жареного цыпленка.

— Отменный, я гляжу, у вас аппетит, мистер Фрэзер! — восхитился Макивер, глядя на наполненную с верхом тарелку. — Наверное, тут у нас, на островах, воздух особый.

У Джейми порозовели мочки ушей.

— Видимо, да, — пробормотал он, старательно не глядя в мою сторону. — Так этот священник…