Книга Барабаны осени. Книга 1. О, дерзкий новый мир!, страница 177 – Диана Гэблдон

— Ян!..

— Тсс! — прошипел он, сосредоточенно хмурясь. — Да, думаю, примерно так. — Он добавил еще две линии, горизонтальные, на скулах, и волнистую на подбородке. — Примерно так, насколько я помню. Я только один раз такое видел, да то издали.

— Ян, но это же не…

— Тсс! — снова предостерег меня он, сжимая мою руку заставляя замолчать. — Иди к нему, тетя. Он тебя не испугается, он тебя уже знает, привык, ведь так?

Я стерла каплю грязи с кончика носа, чувствуя себя полно и абсолютной идиоткой. Но времени на споры у меня просто не было. Ян слегка подтолкнул меня, и я повернулась к двери сарая. Я шагнула в полутьму пустого амбара, подошла к индейцу, наклонилась над ним и прикоснулась к его руке. Кожа у него была горячая и сухая, рука висела безвольно, как тряпка.

— Ян, ты можешь поговорить с ним? Спросить его имя, объяснить, что все будет в порядке?

— Ты не должна называть его имени, тетя. Это привлечет злых духов.

Ян слегка откашлялся и произнес несколько слов на мягком щелкающем языке, причем голос у него вдруг начал выходить откуда-то из самого низа живота. Рука, которую я осторожно сжимала в своих пальцах, едва заметно шевельнулась. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я увидела, что на лице индейца отразилось легкое удивление, когда он увидел полосы грязи на моей физиономии.

— Пой, тетя, — тихо, но очень настойчиво произнес Ян. — Хотя бы «Tantum ergo», это будет немножко похоже на то, что нужно.

В конце концов, мне все равно ничего больше не оставалось. И я, чувствуя себя совершенно беспомощной, начала:

Tantum ergo, sacramentum…

Через несколько секунд мой голос окреп и я уселась на собственные голые пятки, медленно выводя слова и держа при этом индейца за руку. Его лицо расслабилось, и в глазах появилось нечто похожее на покой… ну, во всяком случае, мне так показалось.

Я много раз видела смерть — смерть от несчастных случаев, от ран на поле боя, от болезней или просто от старости, и знала, что у людей было к ней весьма разнообразное отношение — от философского или религиозного смирения до яростного, безумного протеста. Но я никогда не видела, чтобы человек умирал так, как этот краснокожий.

Он просто ждал, глядя на меня, пока я не допела до конца свою песню. Потом повернулся лицом к двери, и когда солнечный луч коснулся его, дух покинул тело, не шевельнувшее ни единой мышцей, не испустившее последнего вздоха.

Я сидела рядом с ним, застыв как неживая, держа его вялую руку, пока вдруг не заметила, что почему-то сдерживаю дыхание…

Воздух вокруг меня показался мне странно неподвижным, и время как будто бы остановилось на несколько мгновений. Но это ведь и в самом деле так, подумала я, заставив наконец себя вздохнуть. Время остановилось для этого индейца, остановилось навсегда.

* * *

— Но что нам теперь полагается с ним делать?

Для нашего гостя мы уже сделать ничего не могли, так что в данный момент оставался только один вопрос: как лучше всего обойтись с его бренными останками?

Я тихонько переговорила с лордом Джоном, и он, забрав Вилли, отправился вместе с ним наверх, к самому гребню, собирать позднюю землянику. Пока что смерть индейца оставалась для мальчика неким слегка печальным событием, не более того, и я не хотела, чтобы Вилли увидел тело. Это могло оказаться слишком тяжелым зрелищем для ребенка, совсем недавно, всего несколько месяцев назад, видевшим смерть своей матери. Да и лорд Джон казался несколько расстроенным… вот я и подумала, что солнечный свет и свежий воздух помогут им обоим.

Джейми хмурился и то и дело тер ладонью подбородок. Он еще не брился, и щетина под его рукой чуть слышно шуршала.

— Мы ведь должны его похоронить, правильно? — задумчиво сказал он.

— Ну, полагаю, мы и вправду не можем оставить его просто лежать в амбаре, да, но не станут ли его соплеменники возражать против того, чтобы мы похоронили его где-то тут? Ян, ты что-нибудь знаешь о том, что они делают со своими покойниками?

Ян выглядел слегка бледновато, но на удивление хорошо владел собой.

— Не то чтобы я много знал, тетя… Но один раз я видел, как умер индеец, я ведь говорил тебе. Они его завернули в оленью шкуру и понесли вокруг деревни, это была целая процессия, и при этом пели. Потом отнесли тело в лес, положили на такую специальную платформу, подвешенную довольно высоко, и оставили его там, чтобы оно высохло.

Джейми, похоже, совсем не был очарован идеей иметь в окрестностях собственной фермы мумифицированный труп, висящий где-то в лесу среди ветвей.

— Знаешь, я думаю, может, нам как следует завернуть тело, чтоб прилично выглядело, и отвезти в его деревню? Пусть бы его родственники и соплеменники сами сделали все, что полагается в таких случаях.

— Нет, ты не можешь этого сделать. — Я достала противень с только что испеченными булочками из духовки, отломила тонкий прутик от метлы и проткнула одну из булочек. Прутик оказался совершенно сухим, булочки пропеклись как следует, так что я поставила противень на стол и сама наконец села. И рассеянно уставилась на миску с медом, светившимся нежным золотом в лучах утреннего солнца. — Проблема в том, что труп инфицирован, почти наверняка. Ты до него не дотрагивался, Ян? — Я посмотрела на племянника, и он отрицательно покачал головой. Вид у него был грустный.

— Нет, тетя. После того, как он тут у нас заболел — нет, не дотрагивался. А до того — не помню. Мы же все вместе охотились.

— А корью ты в детстве не болел. Черт, пропади все пропадом… — Я запустила пальцы в волосы. — А ты? — спросила я Джейми. К моему облегчению, он кивнул.

— Да, болел, когда мне было лет пять или около того. А ты говоришь, человек не может заболеть этой болезнью во второй раз. Значит, со мной ничего не случится, если я дотронусь до тела?

— Нет, ничего, и со мной тоже. Но беда-то в том, что мы не можем отвезти его в деревню. Я не знаю, как долго сохраняет жизнеспособность бактерия кори… ну, это такой микроб… он ведь может остаться в одежде или на самом трупе, но разве мы сумеем объяснить индейцам, что они не должны прикасаться к покойному, и что даже подходить близко к нему нельзя? А разве мы можем рисковать, что вся деревня заразится?

— Что меня лично беспокоит, — внезапно вмешался Ян, — так это то, что он совсем не из Аннэ Оока, он из какой-то деревни дальше к северу. Если мы тут его просто закопаем по-своему, его сородичи могут прослышать об этом и подумать, что мы сами каким-то образом довели его до смерти, и закопали, чтобы скрыть это.

Подобная устрашающая возможность мне даже и в голову не приходила, так что от слов Яна меня пробрало холодом, как будто чья-то ледяная рука вцепилась в мою шею.

— О, нет, ты же не думаешь, что такое действительно может случиться!

Ян пожал плечами, разломил горячую булочку и, зачерпнув ложкой меду, вылил его в горячую, исходящую паром сердцевину.