Онлайн книга «Если небо молчит»
|
– Ну, теперь все на своих местах! – Нонна Карловна злорадно потерла руки. – Вот тебе и гены! Вот тебе и привычка бросать своих детей на произвол судьбы! Подонки рождаются от подонков. – Мы же ничего не знаем про этих людей, – укоризненно заметила Маргарита. – Как можно так, заочно, их в чем-то обвинять? – Зато мы знаем твоего прощелыгу! – парировала мать. – Яблоко от яблони, как говорится… За ужином, приготовленным на скорую руку, Нонна Карловна вдруг вспомнила: – Сегодня с утра возле нашего дома крутился этот ненормальный… как его?.. Антиох! – Да, я знаю, – кивнула Маргарита, поливая кетчупом сваренные сардельки. – А ты знаешь, что он расцарапал нашу дверь? – Мать хлопнула ладонью по столу. – Паршивец! Сам денег не зарабатывает и другим ущерб наносит! Маргарита повертела в руках вилку и неохотно сообщила: – Мам, на нашей двери кто-то нарисовал «пса»! Нонна Карловна чуть не поперхнулась. – Что ты сказала?! – Я говорю: нам оставили метку. Худого зубастого пса намалевали неотмываемой краской. Видно, кто-то неудачно пошутил… Вот Антиох и пытался соскоблить рисунок. Помочь хотел… Мать была потрясена. Только утром она читала дочери вслух очередную статью про зверства неуловимой банды, ужасалась подробностям, насмехалась над милицией и администрацией городка, но даже предположить не могла, что убийцы окажутся так близко. Буквально за порогом их «чертовой избушки». – Ты не ошибаешься? – хрипло спросила она. – Может, тебе просто померещилось с перепугу? Маргарита замотала головой. – Не померещилось. Только теперь, когда Антиох уничтожил улики, ничего никому не докажешь… Сашка Корж тоже считает, что я все выдумываю. – Любой на его месте считал бы точно так же, – убежденно кивнула Нонна Карловна. – С какой стати мы сдались «псам»? Тоже мне нувориши – две одинокие женщины и малолетний ребенок! – Поэтому я и предположила, что кто-то просто неудачно пошутил. – Руки надо выдернуть этому шутнику, – проворчала мать. – Совсем у людей мозгов не осталось от вседозволенности! Лет двадцать пять назад такое было просто немыслимо. – Лет двадцать пять назад и банда «псов» была немыслима, – вставила Маргарита. Нонна Карловна поднялась и собрала со стола посуду. – А что говорит твой милиционер? – спросила она. – Когда, наконец, поймают этих отморозков? – Знаешь, мама… Я больше не хочу с ним ни о чем говорить. – Чего ж так? Достал тебя твой ухажер? Маргарита поджала губы. – Он жестокий и злой человек. Кроме того, ему по большому счету наплевать на меня и на мои проблемы. – Он – чуть ли не единственный из всех твоих слюнявых воздыхателей, кто любит тебя, – возразила мать. – Я так не думаю… Он любит свою работу. И – себя в ней. – Значит, тебя никто не любит, – резюмировала Нонна Карловна. Маргарита подняла на нее печальные глаза. – Хоть ты не будь такой жестокой, мама… – Посмотри, какие мужчины – прости, господи! – тебя окружают! – воскликнула та. – Смех и грех. То этот физик мерзопакостный, то щенок какой-то безмозглый! – Какой щенок? – нахмурилась Маргарита. Мать усмехнулась. – Уж не знаю, откуда он взялся, и какими коврижками ты прикормила этого сопляка. Глаза – пустые, на роже самомнение такое, будто он хозяин Вселенной. Сорит деньгами, как подгулявший купчик. Полное ничтожество. – Что происходит? – всплеснула руками Маргарита. – О ком ты говоришь? – Да заявился сюда днем один… – Нонна Карловна брезгливо поморщилась. – Приволок букет рублей на тыщу и бутылку еще с пойлом заграничным! Молокосос! Еще вчера за школьной партой сидел. Где, говорит, ваша дочь, я пришел ей предложение делать! Мне, заявляет, женщины не отказывают! – Юрик? – ахнула Маргарита. – Вот бессовестный! У него же невеста есть! Очень хорошая девушка. Моя подруга Женька. – Уж не знаю, какая Женька может быть у такого дебила, – отозвалась мать, – но только я выставила прочь этого детсадовского жениха. И букет ему вслед швырнула вместе с бутылкой. Антошка, расположившийся с альбомом и фломастерами на другом конце стола, вопросительно поднял русую головку: – Бабушка прогнала моего папу? – Тьфу! – не выдержала Нонна Карловна. – Еще не хватало, чтобы этот заморыш был твоим папой! Хотя… – Она скривилась в горькой усмешке: – Твой настоящий папка ничем не лучше. – Мама! – Маргарита предупредительно постучала пальцем по столу. – Прошу тебя: не заводи подобные разговоры при ребенке! – Пусть с малолетства знает, что мир состоит из подлецов и негодяев, – отрезала та. – Это неправда, – тихо возразила Маргарита. – Люди в основном – добрые и хорошие. Но многие из них просто боятся окружающего мира, не верят ему, не верят себе. Вот и подыскивают на театральных развалах самые распространенные маски – циников, обманщиков, злодеев, лихоимцев. Нонна Карловна расхохоталась. – Мы говорили о генах. Так вот, знаешь, мне иногда кажется, что ты – не моя дочь. Я даже в пятнадцать лет не была наивной дурочкой! Какие маски, дорогуша? Люди – такие, какими кажутся. Ни больше, ни меньше. И нечего все валить на обстоятельства да на страхи перед окружающим миром! Танкован – подлец, Корж – циник, этот сопляк Юрик – хам и дурак. Они такими родились, Рита! Такими были их родители, такими будут и их дети. Окружающий мир, работа, обстоятельства лишь помогают развиваться врожденным качествам, и они растут, множатся, как бактерии в скисшем молоке. – А «псы» стали душегубами в утробе матери? И там всосали жажду крови и наживы? – Уверена, что так, – кивнула Нонна Карловна. – Кто сказал, что гениями рождаются, а злодеями – нет? – Скажи… – Маргарита задумчиво опустила глаза. – А мой отец… Кто он? Кем был? Почему оставил нас? Он тоже… негодяй? Женщина побледнела. Было заметно, как у нее задрожали руки. – Твой отец просто несчастный человек, – тихо сказала она. – Никогда в жизни ему не улыбалось небо. Он выл на луну, просил Бога о помощи, но Тот оказался глух к его мольбам. И тогда он отчаялся что-то выпрашивать… – И? – Маргарита затаила дыхание. Впервые мать заговорила о том, о чем всегда предпочитала отмалчиваться. – Все это, конечно, плохо закончилось? – Кто знает? – Нонна Карловна неопределенно пожала плечами и цокнула языком. – Почему обязательно – плохо? Если небо тебе не помощник, значит, все только в твоих руках. Маргарита с сомнением покачала головой. |