Книга Невеста в алом, страница 89 – Лиз Карлайл

Правда, сейчас она не была уверена в том, что все еще нужна Анаис — по крайней мере не так, как раньше, ибо Анаис, которая появилась сегодня дома с кучей чемоданов и шляпных коробок, стала совсем другим человеком. И эти перемены были хорошо знакомы Марии — Анаис была неразговорчива, со светом в глазах, но с печалью на сердце. И всегда, всегда в центре подобных противоречивых эмоций и красноречивого молчания стоял мужчина.

Мария как раз опускала последние из тяжелых штор, когда услышала стук дверного молоточка. Тогда она оставила свое занятие и распахнула дверь пошире, увидев на пороге очень высокого, стройного джентльмена в темно-синем сюртуке и цилиндре с мехом бобра, который, должно быть, стоил целое состояние.

Она сразу же узнала его.

Да, судя по всему, Анаис так и не усвоила урок относительно красивых, любящих порисоваться мужчин.

— Проходите, пожалуйста, — пробормотала она под нос, нисколько не удивленная.

— Благодарю, — ответил джентльмен, снимая цилиндр. — Я — Джеффри Арчард. Мисс де Роуэн дома? — Он протянул плотную карточку цвета слоновой кости. Но, как она заметила, на ней не было имени Джеффри Арчарда.

— Да, — рассеянно сказала Мария. — Заходите, милорд.

Анаис находилась в гостиной и разбирала большую кипу корреспонденции, которая накопилась за время ее отсутствия, когда почувствовала, что в доме кто-то есть. Это — мужчина, подумала она, но не Нейт. И не Арман. Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

Ей не пришлось долго ждать, и вскоре она услышала, как по старой дубовой лестнице поднимается Мария, а позади нее идет кто-то тяжелой походкой. Отложив в сторону счет от мясника, Анаис отодвинула кресло назад, нервно пробежав руками по темно-синему кружевному платью. Это было старое, удобное платье и далеко не самое лучшее, и Анаис, зная, что скоро увидит Джеффа, вдруг засмущалась.

О, она ждала его появления, ибо он был человеком, который всегда поступал правильно. Но что будет правильным для него теперь, после возвращения в Лондон, к его обычной, размеренной жизни?

И вот он был здесь — с глазами цвета льда и цилиндром в руках. Его широкие плечи заполонили весь дверной проем в гостиную.

— К тебе посетитель, дорогая, — сказала Мария, и ее глаза предостерегающе вспыхнули. — Я уйду — но не далеко.

Джефф бросил цилиндр на кресло, схватил ее в объятия, целуя и лишая дыхания.

— О, Анаис, как долго я тебя не видел, — пробормотал он, покусывая ее ухо. — Ты не могла бы что-нибудь сделать, чтобы мы впредь не расставались?

Анаис слегка отодвинулась, чтобы повнимательнее рассмотреть его лицо, и поняла, что он искренен. И впервые после отъезда из Брюсселя у нее появилась уверенность в себе.

— Зачем? — прошептала она. — Ты скучал по мне?

Он снова поцеловал ее, быстро и крепко.

— Это были самые длинные пять часов в моей жизни, — сказал он. — Пожалуйста, предложи мне сесть. И налей бренди, хорошо?

Она направилась к дивану около окна, за которым уже темнело, и прошла к буфету.

— Где ты был? — спросила она, стараясь казаться беззаботной.

— Там, где я и собирался быть, — ответил он, запустив руки в волосы. — Выполняя то, что я пообещал сделать.

Немного подумав, Анаис налила бренди и себе. Она испугалась, что, возможно, он ей тоже понадобится.

Она присела рядом с ним на диване и всунула бокал ему в руку. Но Джефф просто сделал глоток, а затем нетерпеливо поставил стакан и глубоко вздохнул.

— Анаис, — сказал он, распахнув объятия, — иди ко мне.

Она так и поступила, быстро преодолев расстояние между ними, и спрятала лицо на его плече. Она втянула его знакомый, бодрящий запах и почувствовала себя так, словно наконец вернулась домой.

— Анаис, — пробормотал он, прижимая ее к себе, — я отчаянно люблю тебя. И пришел, чтобы честно предупредить тебя, что собираюсь начать ухаживать за тобой и взять в осаду твое сердце. Я хочу заставить тебя забыть Рафаэля и всех, кто когда-либо встречался на твоем жизненном пути.

Анаис подняла голову и коснулась губами его щеки.

— Не трать свои силы на осаду, — улыбнулась она. — Я безумно люблю тебя. И это никогда не изменится.

Тогда он взглянул на нее своими голубыми как лед глазами, одним пальцем приподнял ее подбородок и легонько поцеловал в губы.

— Надеюсь, что так и будет, — тихо сказал он. — Анаис, ты для меня всё. Но есть кое-что, что мне нужно сказать тебе. Что-то важное.

Она почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

— О чем? — прошептала она, вглядываясь в его лицо. — Что-то касающееся леди, за которой ты ухаживал? О, Джефф, пожалуйста, только не говори, что она…

— С ней все замечательно. — Он на мгновение замер, а затем с сожалением покачал головой. — Да, думаю, она все еще нуждается в муже, поскольку ее детям нужен отец. Но теперь я понимаю, что не смог бы решить эту проблему, независимо от того, насколько сильно я бы об этой даме заботился. Я полагал, что готов попробовать, но это не так. И она это понимает. На самом деле она даже почувствовала облегчение.

Анаис прикрыла глаза, внутренне расслабившись.

— Так что же ты хотел мне сказать? — поинтересовалась она.

— Ничего такого, что с этим связано, — сказал он, и его голос прозвучал так, словно именно это он и имел в виду. Но к Джеффу снова вернулась сдержанность, у него слегка напрягся подбородок, и Анаис опять вспомнила того человека, с которым она встретилась тогда в книгохранилище Общества. Да, он был задумчивым, печальным и упрямым… и оказался прекрасным человеком. Джентльменом по своей сути.

Анаис почувствовала, что то, что его беспокоило, имеет отношение к тому, что он собирался рассказать ей, и это уже какое-то время гложет и раздражает его.

Он откашлялся.

— Думаю, ты заметила, как сильно я переживал за Жизель Моро, — сказал он. — С самого начала ее безопасность и ее будущее имели для меня огромное значение.

— Ты испытывал к ней большую симпатию, — признала Анаис. — И на каком-то глубоко личном уровне, что я не совсем могу понять. Но я не знаю и даже представить не могу, каково это — нести подобное бремя, как у тебя и Жизели, и я этому действительно очень рада.

Спустя какое-то время он потянулся и накрыл рукой руку Анаис и переплел свои пальцы с ее.

— Мое детство было такое же, как у Жизели, — сказал он. — До тех пор, пока мне не исполнилось двенадцать, я не мог ни к кому обратиться. Не было никого, кто бы помог мне.

— Да, — медленно произнесла Анаис. — И, честно говоря, я все время думаю об этом.

Его рот скривился в горестной улыбке.

— Моя мать винит в этом себя, — ответил он. — Но это была не ее вина. Она… она была так молода, ей было всего лишь семнадцать, когда она родила меня, и она не могла знать, чего ожидать.