Онлайн книга «Дикий Феникс»
Вот Бронский подхватывает брошенную на него Кристину, но вовсе не для того, чтобы поддержать падающую девушку. Он прикрывается Охотницей и, бормоча заклинания, пятится вместе с ней к открытой двери потайного хода. Дмитрий понимает: Бронский использует Кристину в качестве живого щита-пулеуловителя. А торопливо начитываемые магические заклинания лишь укрепляют этот щит. Магистр-олигарх больше не думает о Фениксе. Сейчас он спасает свою шкуру. «Глок» Вронского целит в нападающих. Нападающие направляют свое оружие на Магистра «скорпионов». Звучат выстрелы… Один из ворвавшихся в комнату бойцов роняет оружие из простреленной руки. По руке струится белая пена. Значит — тоже мертвяк. А впрочем, кому еще здесь быть-то? Автоматная очередь косым пунктиром пересекает грудь Кристины. И еще одна очередь. И еще… Фонтаном бьет кровь. Кровь Кристины — обычная, человеческая, живая, горячая кровь — попадает Дмитрию на лицо. И без того вялотекущее время совсем замедляет ход. Время почти останавливается. Мгновения сменяют друг друга с почти слышимым скрипом и скрежетом. А мысли несутся все быстрее, быстрее… Смерть Охотницы вызывает у Дмитрия странное чувство. Не ЖАЛОСТИ, нет — какой смысл и какой прок жалеть тех, кто тебя предает? — но СОЖАЛЕНИЯ. Сожаления о том, что могло быть между ним и Кристиной и чего никогда уже не будет. И чего никогда не было по большому счету. Потому что до сих пор между ними был только обман. Жалость и сожаление… Два слова, происходящие от одного корня, описывающие такие похожие и такие разные чувства. Шквал пуль рвет тело Охотницы, но Вронского, похоже, пули пока не достают. В завязавшейся перестрелке Дмитрий оказывается меж двух огней. И меж двух дверей. Одна — замурованная и взломанная — вход в кабинет. Из нее валят мертвяки с автоматами. Другая — тайный выход. Туда отступает Бронский. Там тоже дверь. Стальная, тяжелая, толстая. Еще открытая. Под свист пуль и визг рикошетов Дмитрий решает, как поступить и что делать. Решение нужно принять быстро. Иначе в такой мясорубке его запросто может задеть. Убить — не убьет, но собьет с мысли. * * * А мысли сейчас должны быть ясными, как никогда. К какой из двух дверей идти? Где искать спасение? У кого? С кем? Хотя может ли в данный момент вообще идти речь о спасении? Дмитрий прекрасно понимает: к какому бы Братству он ни примкнул, мертвяцкий Орден не подарит Дикому Фениксу участи лучшей, чем участь батарейки, аккумулирующей в себе жизненную энергию для Мертвой Крови. А это ему не подходит. Никак! Дмитрию надоело быть пешкой в чужой игре. Решение приходит само. Такое простое, очевидное и такое верное. Сквозь клубы пыли и дыма Дмитрий бросается к третьему выходу из кабинета-ловушки. К разбитому окну над рабочим столом Вронского. С «Каштаном» мертвой уже Охотницы в руках он в три прыжка достигает стола. Заскакивает на него. Потом со стола — на подоконник. И с подоконника — не глядя: рассматривать, что там, под ногами, уже некогда! — вниз. — Уходит! Он уходит! — кричат у него за спиной. Кто-то стреляет. Пули летят из кабинета в окно, в котором уже нет Дмитрия. * * * Он упал на навес, под которым стояли бронированный «мерседес» Вронского и джипы охраны. На широком козырьке застрял зловонный полуразложившийся труп мертвяка — весь в белой пене. Видимо, это был один из той парочки, что пыталась прорваться в кабинет через окно. Второе «тело», еще вяло шевелящееся, валялось внизу. Дмитрий спрыгнул на асфальт. И сразу же закатился под навес. Здесь, по крайней мере, его не достанут из окон. Не сразу достанут, во всяком случае. Дворовые ворота были вынесены мощным взрывом. Дверь дома — разбита в щепки. Цветочные клумбы — потоптаны и засыпаны обломками. Возле машин «скорпионов» лежало несколько мертвяков, получивших свою долю «тлена». Здесь были и телохранители Вронского, и бойцы неизвестного Ордена, атаковавшие особняк. И те, и другие исходили белой вонючей пеной. Выяснять, что за Братство штурмует резиденцию Магистра-олигарха, у Дмитрия не было ни времени, ни возможности, ни желания. Да и зачем? Ему-то лично какое дело до того, кто замешан в нападении? Мертвяки — они и есть мертвяки. К какому бы Ордену ни принадлежали. На улице, сразу за взорванными воротами, виднелся старенький «ПАЗ» с замызганными занавесками. Раздолбанный провинциальный рейсовый автобус. Ничем не примечательный. Видимо, на нем и приехала штурмовая группа. Причем она умудрилась незамеченной подобраться практически к самой даче Вронского. Охрана особняка слишком поздно заподозрила неладное: все-таки «ПАЗик» — это не БТР и не кавалькада джипов. — Он здесь! — раздался крик. Дмитрия заметили стрелки, поставленные во внешнем оцеплении возле дома и автобуса. — Феникс здесь! Не только заметили, но и узнали. Или просто догадались. — Огонь! И — незамедлительно начали стрельбу. Шмоляли гады на поражение — без всякой жалости и без зазрения совести. Тоже, небось, понимают, что Феникса убить нельзя и что пули лишь задержат его. Кто-то выскочил из дома. Кто-то палил сверху, вслепую, по навесу. Что примечательно: по Фениксу стреляли не капсулами с «тленом». Только пулями. Пули дырявили жестяную крышу, звякали по машинам, рикошетили от асфальта. Однако у Дмитрия, укрывшегося за автомобилями «скорпионов» и под широким навесом, была сейчас более выигрышная позиция. Он открыл ответный огонь из «Каштана». Дмитрий даже не пытался убивать мертвяков, попадавших в его поле зрения. Чтобы вогнать в «тела» достаточное количество «тлена», требовалось время, которого у него попросту не было. Да и патронов на всех все равно не хватит. Дмитрий стрелял по ногам, срезая противников. По рукам — выводя их из строя и выбивая оружие. По глазам… Ослепленный враг не в состоянии целиться и вести эффективный огонь. Это помогало: на нападавших, похоже, не было магической защиты. Что, впрочем, вполне объяснимо, если они хотели подобраться к особняку Вронского незамеченными. Взорвалась брошенная кем-то граната. К счастью, броня «мерседеса» прикрыла Дмитрия от осколков. Сверху раздался грохот: кто-то выпрыгнул из окна кабинета на навес. |