Книга Жемчуг проклятых, страница 70 – Маргарет Брентон

И шпильки перестали искрить.

— Попридержите язык, милорд! Говорить такое при леди!

— Ага, — взяла на заметку Агнесс. — Вот я и стала леди.

— Агнесс, закрой уши! Такие беседы не для твоих ушей! Стыдитесь, милорд!

Довольный призрак огладил доспехи, и кинжал вздрогнул у него в глазу — видимо, сэр Ги пытался подмигнуть.

— Постные речи ведешь, поп, сам же юницу вожделеешь.

— Это вы мне? — вновь задохнулся пастор.

— Тебе, поп, кому, как не тебе? По очам твоим зрю, что вожделеешь, — настаивал дух. — Все вы, блудники чернорясые, лакомы до дев…

Он так и не успел поделиться своими наблюдениями.

Сначала увиденное показалось Агнесс молнией, блеснувшей у пастора над головой, но это серебряный шарик на конце кнута прочертил в воздухе упругую дугу и коснулся груди призрака. Тот издал вопль, который в любом случае не был бы человеческим, но от испуга Агнесс пригнулась к плите, прижалась к ней так крепко, что узор из каменных листьев отпечатались у нее на щеке. А как подняла голову, увидела что кнут не прошел насквозь, а захлестнулся вокруг шеи рыцаря. Если, конечно, это все еще был сэр Илберт. От его человеческого обличья не осталось и следа. Там, где он стоял, бил копытами вороной конь, тщетно пытаясь вырваться из петли. Кнут натянулся и подрагивал, но мистер Линден держал его крепко. Не сбиваясь, он читал заклинания, и с его каждым словом конь успокаивался, пока хрипы не превратились в недовольное фырканье.

— Вот так гораздо лучше, — похвалил его пастор, медленно наматывая кнут на кулак и подходя все ближе. Конь вздернул верхнюю губу и презрительно заржал.

— Изыди навеки, о отродье тьмы! — приказал ему мистер Линден.

Конь встал на дыбы, из его ноздрей показались язычки пламени.

— Или, хотя бы, до зимы. Вот почему вы не являетесь зимой, когда ваши шансы вытоптать посевы стремятся к нулю? Хотя кого я пытаюсь убедить? — вздохнул мистер Линден. — После той вашей выходки в соборе я усомнился, что у вас вообще есть совесть. Вытворять такое! Когда я поднес епископу нашатырный спирт, он его залпом выпил… Все, хватит с меня. Скачи к пруду, злобный дух, и войди в воду!

Размахнувшись, он от души стегнул коня по мускулистому крупу. Злобно всхрапывая, извергая пламя, конь поскакал прочь, и долго еще дымились отпечатки его копыт.

Мистер Линден откашлялся и поправил галстук, посмотрел в сторону племянницы, пригладил растрепавшиеся волосы, которые в спешке забыл напомадить, снова взглянул на Агнесс и наконец ее увидел.

Его лицо, на котором даже во время борьбы не проступил румянец, вдруг исказила такая тревога, что Агнесс невольно оглянулась — не притаилось ли позади нее еще какое-то чудище? Вроде бы никого. Но в следующий миг мистер Линден отбросил кнут и бегом бросился к ней.

— Агнесс? Как ты себя чувствуешь? Ты очень напугана?

Он крепко стиснул ее руку, словно прощупывая пульс, и девушка помотала головой. Если что-то и напугало ее, то уж точно не призрак. Но не все ли равно? Магия смешалась с воздухом, просочилась в землю, оседая на древесных корнях, поднялась в небо и сверкала среди звезд, но самое главное, что Агнесс уже не чувствовала ее пугающую мощь.

Над ней склонился человек.

— Моему легкомыслию нет прощения, — попросил он, — но если найдешь в себе силы, постарайся меня простить. Если не сейчас, то когда-нибудь.

— Но сэр, я на вас вовсе не сержусь.

— Этот дух был безопасен, Агнесс, совершенно безопасен! Сейчас он слишком слаб, да и в обычном своем состоянии скорее досаждает, чем причиняет зло. Но откуда тебе было это знать? Ты могла испугаться, у тебя мог случиться нервический припадок!

Агнесс постаралась изобразить хладнокровие, но, видимо, перестаралась, поджимая губы, потому что мистер Линден взволновался еще сильнее.

— Олух несчастный, о чем же я только думал?

— Дядюшка…

Она пододвинулась, освобождая ему место, и он присел на неровный камень.

— Пагубная зависимость — вот что это такое. Раз попробовав, уже невозможно остановиться. Так горький пропойца тянется к рюмке джина, так курильщик опиума мечтает о трубке с длинным тонким чубуком! Ломать свою жизнь — его законное право, для того Господь и дал ему свободную волю… Но рисковать благополучием своих близких…

Его голос дрогнул.

— Мистер Линден, я вас не осуждаю, — торопливо заговорила девушка. — Кроме того, откуда вам было знать, что я его увижу?

Как же она обрадовалась, когда его печаль сменилась столь же внезапным удивлением! Мистер Линден едва не вскочил.

— Все верно! Откуда мне было знать! Позволь мне попристальнее рассмотреть тебя, Агнесс.

Смеясь, она отодвинула локоны, обрамлявшие ее щеки.

— Только если вы пообещаете не щупать мою голову в поисках шишек почитания и осторожности. Боюсь, что мой череп разочарует вас, сэр. Он совсем гладкий.

— За исключением шишки упрямства, она у тебя развита необычайно, — поворчал мистер Линден, рассматривая ее так и эдак. — Неужели ты… нет! Я бы сразу почувствовал. Но в чем же тогда дело? Погоди, позволь мне самому догадаться. Ты не седьмая, а первая дочь своих родителей. Твой отец не скончался до твоего рождения, так что посмертным ребенком ты тоже быть не можешь. Среди твоих предков не было шотландских горцев… Значит… Ты родилась в полночь в Сочельник? — заключил он, довольный своей догадливостью.

— Именно так! Я всегда огорчалась, что вместо двух подарков в году я получаю всего один — и за Рождество, и за день рождения… если вообще что-то получала.

— Стало быть, ты ясновидящая.

— Наверное.

Поскольку пастор не изъявлял желания потыкать в нее иголкой в поисках ведьминой отметины, Агнесс вновь позволила себе расслабиться. Одним страхом меньше.

— Давно ли ты заметила за собой такие способности? — допытывался мистер Линден.

— С раннего детства, сэр. Я всегда видела призраков и пыталась им помочь.

Воистину сегодня была ночь сюрпризов! Такой ласковой улыбкой он ее еще не одаривал. Может, все потому, что они оба и не по ту сторону, и не по эту, а так, застряли где-то посередке? Хотя ему, наверное, труднее балансировать на грани, раз уж его затягивает в волшебную круговерть. Того и гляди, упадет, а где приземлится — уже другой вопрос.

— Помогать? — удивился мистер Линден, словно впервые услышал о таком способе взаимодействия с потусторонним. — Как же?

— Отрубленную руку из дупла достать…

— Узнаю мою племянницу! В то время как остальные девочки играют в куклы, она бродит по чащобе, собирая чужие конечности. Тебе следовало родиться тысячу лет назад.

— Еще чего! Меня сочли бы ведьмой и сожгли на костре.

— Нет, ты бы стала святой. Быть может, не великой, но уж точно местночтимой. Творила бы маленькие чудеса — вернуть заблудившегося ягненка, сделать так, чтобы пряжа никогда не путалась и чтобы всегда хорошо всходило масло. Но время святых миновало. Да и чудес, впрочем, тоже, — погрустнел он.