Книга Дорога к новой жизни, страница 19 – Марик Лернер

— В смысле? — удивился я.

— Вы там говорили, «это егерь», — терпеливо пояснил он.

— Меньше надо фантастику читать и больше интересоваться историей Народа, — позлорадствовал я. — Обычно это ты мне рассказываешь новое, а выясняется, что простейших вещей не знаешь!

По угрюмому молчанию я понял, что Летчик как бы обиделся. Я счел нужным его посвятить:

— До Войны, — наставительно сообщаю, — где-то южнее места, где мы находимся, проходила граница с другим государством. Там жили егери — это тоже вроде нас, искусственно выращенные. В старые времена мы с ними вечно дрались. А после Войны никто их больше не видел. Мы сидели на равнинах и никуда не ходили, а про егерей только сказители байки рассказывали. Некоторые уже в них и не слишком верили. Что пощупать нельзя, то звучит как сказка. Детей еще пугают: «Не будешь слушаться — егерь заберет». Как там это… А! «Третий день бежал Волк. Из его двадцатки больше никого не осталось. Последний был застрелен в спину. Нельзя останавливаться! Командир должен знать про вторжение. Слишком дорого стоили добытые сведения, даже когда подруга осталась задержать преследователей, он не обернулся. Чтобы сберечь свою землю, стояли на краю леса заставы и бдительно следили воины за ворогом, но не удержатся они, если вовремя не предупредить. Прямо на дорогу перед ним с дерева спрыгнул егерь и, поигрывая длинным клинком, насмешливо улыбнулся. Остановился Волк и стал перекидываться в человеческий облик. „Что же ты, егерь, обманываешь? — молвил он, вставая на ноги. — На поединок вызываешь, а прямо за тобой стоит подмога?“ Оглянулся удивленно егерь назад, хотел посмотреть, кто там, кроме него, имеется, а Волк только этого и дожидался. Одним ударом проломил он висок врага, плюнул на тело и тяжело побежал дальше». — Я закончил свою сказку и посмотрел на Летчика.

— У вас же нет художественной литературы, — неуверенно сказал он.

— С чего ты взял, что это выдумка? — удивился я. — Легкое поэтическое приукрашивание настоящего донесения начальству. Там на самом деле еще масса подробностей, но за давностью лет только суть помню.

— А! — уверенно сказал Летчик. — Тогда я понял, что произошло. Крыс просто ошибся.

— Это как?

— Тебе что говорили? Пришли из-за реки некие разумные да еще нескольких видов. Погромили поселок у острова, применяя стреляющее оружие…

— Ха, а ведь интересная мысль. Спасибо, Летчик. Он решил, что они вернулись по новой и уже навсегда. А видов у нас много, еще и человеки бродят. Если следили, наверняка видели, что мы вместе работаем.

— Вот именно! А этот, скорее всего, из приходивших. Вот Вождь и вернул пленного в качестве жеста: мы с тобой не ссорились, наоборот, «потеряшку» возвращаем.

Я встал и, подойдя к двери, высунулся наружу. Младшая сидела снаружи, играя в гляделки с егерем.

— Давай его сюда, — сказал ей. — Будем разбираться.

Вид у него уже был не такой голодный, и имелись штаны, явно доставшиеся ему из трофеев от сбежавших крыс. Наши были слишком большого размера, да и расцветка немного другая. В полутемном помещении он не мигал так часто и сразу начал с интересом осматриваться. Я молча ждал. Он внимательно посмотрел на пулемет возле кровати, потом глянул на висящий на моей голой груди жизняк и, прищурившись, уставился куда-то в район солнечного сплетения. Выглядел он при этом очень удивленным.

— Думаешь, вторую тень пытается увидеть? — спросил я Младшую.

— Да, — уверенно сказала она. — Что мы не крысы, очень быстро понял. Сказители говорили — видят они и даже вид различают.

— Ну что, говорить будешь? — спросил я его.

Егерь развел руками и произнес классическую фразу: «Не понимай».

— Не, — сказала Младшая, — он действительно не понимает. — Мы уже пытались проверить.

— В смысле, над ухом орали и совещались за его спиной, каким способом убивать будете?

Она смущенно улыбнулась. Похоже, так и было.

— А может, по-русски понимаешь? — без особой надежды поинтересовался я. — А то я других языков все равно не знаю.

Тут егерь неожиданно оживился и спросил:

— Руси? Сыбыр? Калашникоф?

— Во дает, — восхитилась Младшая. — А Сыбыр — это что?

Еще пятнадцать минут я пытался вытянуть из него хоть что-то. Он, радостно улыбаясь, повторял про «моя твоя не понимай» и иногда разражался фразой, в которой неизменно присутствовали «Руси», «Сыбыр» и «Калашникоф» — иногда вместе, иногда раздельно, но что он хотел сказать, уже я «не понимай». Единственное, что выяснили — что он с другой стороны реки и пришел с юга.

— Так, — не выдержал я и показал жестом, чтобы он замолчал, — когда баржа придет?

— К вечеру должна быть, — ответила Младшая.

— Ты уже решила, кого здесь оставишь?

Она посмотрела на меня как на идиота.

— Сама останусь, со мной еще три десятка. Наше присутствие должно быть постоянным, и границы надо проверить, сам говорил.

— Здесь тридцать, и там, где обитают семейства Кривой дуб и Большая вода, еще по столько же. Разведчиков десяток. Мастеров надо на остров. Девять погибших, шестеро тяжело раненных. Кто работать-то будет? Там еще трудиться и трудиться. Я начинаю понимать Вожака, когда он стонет, что ничего не успевает. Уже осень, а у нас даже на острове треть работ не выполнена. Хорошо хоть, жратвы теперь навалом. Пустой поселок оставляем за собой, а эти три пусть другие заселяют. Подарок Клану, а?

— Так справедливо, — согласилась она. — Пусть они заселяют и сами охраняют.

— Вот и хорошо. Сейчас сплаваю за человеками, пора им уходить в Зону с нашими списками на покупки и добрыми пожеланиями. Здесь намного теплее и река льдом не покрывается — уже хорошо. Наводи порядок и не теряй бдительности, вполне мог кто-то сбежать, и любовью он к нам не пылает. Придет ночью и спалит вас вместе с продуктами. Надеюсь, понятно?

Она кивнула.

— А этого перевезу на ту сторону и отпущу.

— Э?

— Отпущу, — повторяю. — Если я правильно понимаю, он непременно вернется и приведет с собой переводчика. Дать ему Язык могут только Черепаха с Койот, а их тут нет. Длинному Зубу я такое не доверю. Впрочем, он все равно на острове остался. Вот и получается, никакого смысла в дальнейшем общении нет. Нам все равно то, что за рекой, пока без надобности, но поговорить стоит. Автоматам не удивляется и «Калашникоф» говорит. Занятный тип. Отведи его к трофеям и пусть выберет себе одежду, оружие и еды на дорогу из моей доли. А, вот что! Дай ему еще солнечные очки, что я тебе подарил. Обязательно достану еще лучше, — поспешно сказал я в ответ на ее обиженное выражение лица. — Ты ж видишь, у него явно проблемы с Солнцем. Или в яме сидел, или привык к ночному образу жизни. Знаешь что? Пистолет себе возьми взамен, из тех, что я привез.

— Я подумаю, что лучше, — сказала она, беря егеря за плечо и показывая ему на выход, — так просто не отделаешься.