Онлайн книга «Древний странник»
Марис отбросила прядь волос с блестевшего лба и подняла глаза. Продрожав всё утро на сквозняке в холодном классе профессора Словотока, теперь у неё кружилась голова от близости пышущей жаром плиты. — Она обязательно должна быть такой раскалённой? — спросила Марис. — Если мы не хотим… чтобы наши лепёшки… получились каменными, с трудом переводя дыхание, ответила Вельма. — Чем жарче огонь… — …Тем легче тесто, — закончила Марис и засмеялась. Она уже много раз слышала эти слова. Это была одна из многих поговорок многих поколений лесных троллей, которые Вельма принесла с собой из Дремучих Лесов. Она слышала их от своей матери, та в свою очередь от своей, а Вельма, у которой не было своих детей, передавала их Марис. Вельма обернулась и увидела молодую госпожу сидящей за круглым столом, с ухмылкой от уха до уха. Она поправила передник. — Прости меня, но я думала, что ты любишь, когда лепёшки румяные снаружи и воздушные внутри. — Конечно, — сказала Марис. — Но для этого нам нужно сделать две вещи, — сказала Вельма. — Первое, чтобы печь была горячей, как плавильня. Второе… — Её взгляд остановился на взбивалке, праздно зажатой в руке Марис. — Мы должны взбить смесь до пены. — Её глаза сузились. — Это — пена? — вопросила она. Марис посмотрела в миску. Липкая масса льнула к дну. — Не совсем, — ответила она, несколько пристыженная. — Ну так взбивай, дитя, взбивай! — сказала Вельма. — А я присмотрю за лесными яблоками. Марис кивнула, подхватила громадную миску, прижала её к себе и начала рьяно взбивать полужидкую смесь. С самого раннего возраста из всех пирожных, пирожков и иной разнообразной выпечки, которую Вельма готовила с ней вместе, больше всего ей нравились лепёшки с начинкой. 
Прекрасные уже сами по себе, с традиционной водгисовской начинкой из лесных яблок в меду ни сливками, они были бесподобны. В этот раз Марис сама предложила сделать их для Квинта. Сейчас, когда её правая рука болела, а левая затекала, она начинала раскаиваться в своей щедрости. — Как у тебя развиваются отношения с молодым сыном пиратского капитана? — спросила Вельма, помешивая стоящие на огне лесные яблоки. Марис вздрогнула. Не в первый раз она подозревала, что её старая нянька умеет читать мысли. Если бы она не была уже раскрасневшейся от кухонного жара, она бы наверняка покраснела от неожиданности. — Нормально, — сказала она. — Более чем нормально, — настаивала Вельма. — В конце концов, с чего бы иначе мы делали ему водгисовские лепёшки с начинкой? Марис бешено колотила венчиком смесь в миске. Брызги летели ей на лоб, на стол, на пол. — Я же сказала. У нас нормальные отношения. — Только ты говорила, что он, по-твоему, немного… — она накрыла крышкой булькающую в горшке смесь, — грубоват и резковат. — Такой он и есть, — фыркнула Марис. — Хмм, — задумчиво промычала Вельма, — твой отец, конечно же, его очень высоко ценит. Марис надула губы: — Правда? — Она начала с таким неистовством колотить венчиком, что здоровенная клякса угодила ей в лицо. — Ух! — вскрикнула она, когда миска выскользнула из рук и грохнулась на каменный пол. — Нет! — закричала Марис и зарыдала. — Ой, няня, — всхлипывала она. — Я безнадёжна! Я бесполезна! Я ничего не могу сделать как следует! — Марис, конфетка моя. — Лицо Вельмы озабоченно наморщилось. Она заспешила к Марис и крепко прижала её к себе. — Ну-ну, — шептала она, вытирая лицо Марис своим передником. — Не расстраивайся, это всего лишь немножко теста. — Но я всё испортила! Жгучие слёзы струились по её лицу. — Теперь всё нужно делать заново. Разбивать яйца птицы-зимника, просеивать ячменную муку, молоть специи… Вельма посмотрела на пол и покачала головой: — Нет, не нужно. Посмотри… К своему удивлению, Марис увидела, что миска из железного дерева упала на дно, и её лёгкое пенистое тесто не пострадало. Она подняла её, поставила на стол и вытерла глаза. — Видишь, — сказала Вельма, взяв руки Марис в свои. — Всё не так плохо, как кажется сначала. Марис вздрогнула. Всё не так плохо, как кажется сначала. Эти слова отозвались в её голове. Всё не так плохо, как кажется сначала. Она вырвала руки и горько засмеялась: — Всё не так плохо!!! Конечно, не так плохо! Всё гораздо хуже! Намного хуже! — Как? Почему? — растерялась Вельма. — О чем, во имя Неба, ты говоришь, дитя? Что хуже? — Всё! — вопила Марис. — Я стараюсь… я стараюсь как могу. — Она всхлипнула. — Я стараюсь, а отец не замечает меня, что бы я ни делала. Я знаю, он не виноват. Он тратит так много времени на свои Великие Обязанности… Вельма, я так беспокоюсь о нём. Он, кажется, никогда не спит… Вельма сочувственно кивала. Она хорошо знала, как сильно молодая госпожа беспокоилась о своём отце. — И тут появляется этот! Этот наглый, самоуверенный всезнайка, сын воздушного пирата. Квинт! — Но ты сказала, у вас нормальные отношения, сказала Вельма, потрепав её по плечу. — Да, сказала. Так оно и есть. Но теперь у отца ещё меньше времени для меня. Только и слышно: «Квинт, можешь ли ты сделать это? Квинт, не сможешь ли ты сделать то?..» — Она отвела глаза. — Как будто у него сын, а не дочь… — Ну, довольно, Марис! — оборвала её Вельма. — Прекрати! Я не хочу сказать, что Высочайший Академик не тратит слишком много времени на работу. Но это не значит, что он изза этого меньше любит тебя. Работа есть работа, а семья есть семья, а… — А Квинт для него и то и другое, — перебила Марис. — Работа и семья. — Нет, — сказала Вельма. — Да, — сказала Марис. — Отец всё время с ним. Посылает его с поручениями, даёт ему задания… Он никогда не дал мне никакого задания! — Марис сердито подняла глаза. — Квинт — его ученик, — мягко вставила Вельма. — Это работа ученика. — Да, а что он сказал Шакалу Ветров? — спросила Марис, всё ещё удерживая слёзы. — «Пока Квинт здесь, он будет мне как собственный сын». Его собственный сын! Видишь! Работа и семья. Это Квинт. А где здесь место для меня? — Марис, сокровище моё, — сказала Вельма, — извини, но ты, кажется, немножечко ревнуешь. — Ревную? — Марис бушевала, — К этому олуху? Смешно! Я не ревнива. Я… я… — Её нижняя губа задрожала. — Я одинока, — медленно выговорила она, наконец, тихим и дрожащим голосом. Вельма печально покачала головой. — Ох, Марис, — Прошептала она. — Ничего тут не сделаешь, — огрызнулась Марис. — Вот так я себя чувствую. |