Онлайн книга «Слуги Темного Властелина»
|
– Как тебе не стыдно, Конфас! Я еще могу понять, когда чернь, – она обвела гневным взором министров своего сына, – находит в моих словах нечто крамольное, но ты! – Отчего вы все время так над ним трясетесь, матушка? – спросил Ксерий. Он уже начал ощупывать свой трофей, словно проверяя его мускулатуру. Конфас случайно перехватил взгляд Мартема. Тот преклонил колени чуть поодаль и терпеливо ждал, до сих пор никем не замеченный. Легат угрожающе кивнул. И на Конфаса снизошла знакомая холодность и ясность рассудка – та, что позволяла ему свободно думать и действовать там, где прочие люди пробирались на ощупь. Он окинул взглядом казавшиеся бесконечными ряды пехотинцев внизу. «Стоит вам отдать приказ, и каждый из этих солдат…» Он высвободился из рук бабки. – Послушайте, – сказал он, – есть вещи, которые мне следует знать. – А не то что? – спросил дядя. Он, по всей видимости, позабыл про короля племен – а возможно, его интерес с самого начала был притворным. Конфас не устрашился. Он в упор взглянул в накрашенные глаза дяди и снова усмехнулся дурацкой короне Шайгека. – А не то мы в ближайшее время вступим в войну с Людьми Бивня. Известно ли вам, что, когда я попытался вступить в Момемн, они устроили беспорядки? Они убили двадцать моих кидрухилей! Конфас невольно перевел взгляд на рыхлую, напудренную шею дядюшки. Может быть, лучше будет ударить туда… – Ах, да! – небрежно ответил Ксерий. – Весьма прискорбный случай. Кальмемунис и Тарщилка подстрекают не только своих собственных людей. Но, уверяю тебя, этот инцидент исчерпан. – Что значит «исчерпан»?! Впервые в жизни Конфас не задумывался о том, каким тоном он разговаривает с дядей. – Завтра, – объявил Ксерий тем тоном, которым провозглашают указы, – ты и твоя бабка поедете со мной вверх по реке, чтобы наблюдать за доставкой моего последнего памятника. Я знаю, у тебя, племянник, беспокойная натура, ты специалист по решительным действиям, но тут требуется терпение, терпение и еще раз терпение. Тут не Кийут, и мы не скюльвенды… Все не так, как представляется, Конфас. Конфас был ошеломлен. «Тут не Кийут, и мы не скюльвенды…» Что это должно означать? А Ксерий продолжал так, словно вопрос окончательно закрыт и обсуждать уже нечего: – А это тот самый легат, о котором ты отзывался с такой похвалой? Мартем, не так ли? Я весьма рад, что он здесь. Я не мог переправить в город достаточное число твоих людей, чтобы заполнить Лагерь Скуяри, поэтому мне пришлось использовать свою эотскую гвардию и несколько сотен городской стражи… Конфас был захвачен врасплох, однако ответил не задумываясь: – Но при этом вы одели их в форму моих… в форму армейских пехотинцев? – Разумеется. Ведь эта церемония не только для тебя, но и для них тоже, не правда ли? Конфас с бешено стучащим сердцем преклонил колени и поцеловал колено дядюшки. Гармония… Так приятно. Икурею Ксерию III всегда казалось, что именно к этому он и стремился. Кемемкетри, великий магистр его Имперского Сайка, заверил императора, что круг – чистейшая из геометрических фигур, наиболее располагающая к исцелению духа. Колдун говорил, что не следует строить свою жизнь линейно. Но на веревках, свернутых кольцом, завязываются узлы, и интрига создается из кругов подозрений. Само воплощение гармонии и то проклято! – Ксерий, долго ли нам еще ждать? – окликнула его из-за спины мать. Голос у нее дребезжал от старости и раздражения. «Что, жарко, старая сука?» – Уже скоро, – отозвался он, глядя на реку. С носа своей большой галеры Ксерий обводил взглядом бурые воды реки Фай. Позади него сидели его мать, императрица Истрийя, и племянник, Конфас, бурлящий радостью после своей беспрецедентной победы над племенами скюльвендов при Кийуте. Ксерий пригласил их якобы полюбоваться тем, как повезут по реке из базальтовых карьеров Осбея к Момемну его последний памятник. Но на самом деле он сделал это с дальним прицелом – впрочем, любой сбор императорской семьи имел свои далеко идущие задачи. Ксерий знал, что они станут глумиться над его памятником: мать – открыто, племянник – втихомолку. Но зато они не станут – просто не смогут! – отмахнуться от того заявления, что он намерен сделать. Одного упоминания о Священной войне будет достаточно, чтобы внушить им уважение. По крайней мере на время. С тех самых пор, как они отчалили от каменной пристани в Момемне, мать заискивала перед своим внучком. – Я сожгла за тебя на алтаре больше двухсот золотых приношений, – говорила она, – по одному за каждый день, что ты провел в походе. Тридцать восемь собак выдала я жрецам Гильгаоала, чтобы их принесли в жертву… – Она даже отдала им льва, – заметил Ксерий, оглянувшись через плечо. – Того альбиноса, которого Писатул приобрел у этого невыносимого кутнармского торговца. Да, матушка? Он не видел мать, но знал, что та сверлит глазами ему спину. – Я хотела, чтобы это был сюрприз, Ксерий, – сказала она с ядовитой любезностью. Или ты забыл? – Ах, прости, матушка! Я совершенно… – Я велела приготовить шкуру, – сказала она Конфасу так, словно Ксерий и рта не открывал. – Такой дар подобает Льву Кийута, не правда ли? И захихикала, довольная своей заговорщицкой шуточкой. Ксерий до боли в пальцах стиснул перила красного дерева. – Льва! – воскликнул Конфас. – Да еще и альбиноса вдобавок! Неудивительно, что бог был благосклонен ко мне, бабушка! – Всего лишь подкуп, – пренебрежительно ответила она. – Мне отчаянно хотелось, чтобы ты вернулся целым и невредимым. Просто до безумия. Но теперь, когда ты мне рассказал, как тебе удалось разгромить этих тварей, я чувствую себя глупо. Пытаться подкупить богов, чтобы они позаботились об одном из равных себе! Империя еще не видела никого подобного тебе, мой дорогой, мой любимый Конфас! Никогда! – Если я и наделен кое-какой мудростью, бабушка, всем этим я обязан вам. Истрийя едва не захихикала. Лесть, особенно из уст Конфаса, всегда была ее излюбленным наркотиком. – Я была довольно суровым наставником, насколько я теперь припоминаю. – Суровейшим из суровых! – Но ты все так медленно схватывал, Конфас! Ты не торопился развиваться, а я терпеть не могу ждать, это пробуждает во мне все самое худшее. Я готова буквально глаза выцарапывать. Ксерий скрипнул зубами. «Она знает, что я слушаю! Она говорит это нарочно, хочет меня поддеть!» Конфас расхохотался. – Зато, боюсь, удовольствия, даруемые женщинами, я познал как раз чересчур рано! Ты была не единственной моей наставницей! Истрийя держалась кокетливо – можно было подумать, будто она заигрывает. Старая потаскуха! |