Онлайн книга «Воин кровавых времен»
|
— Ну? — Он предложил мне пойти и спросить самого Келлхуса. Тогда… Пройас заколебался, тщетно пытаясь сделать рассказ немного поделикатнее. С балкона донесся новый раскат грома. — Тогда я и обнаружил Эсменет в его постели. Ахкеймион на миг зажмурился. Когда же он открыл глаза, взгляд его был тверд. — И твои дурные предчувствия перешли в искренние сомнения… Я тронут. Пройас предпочел не обращать внимания на сарказм. — После этого я уже не мог отмахиваться от доводов Конфаса. Я размышлял над всем случившимся. То, что произошло, причиняло мне боль, и я боялся, что если приму сторону Конфаса, то брошу искры на трут. — Ты боялся войны между ортодоксами и заудуньяни? — И до сих пор боюсь! — вскричал Пройас. — Хотя это вряд ли имеет значение, раз снаружи нас поджидает падираджа со своими волками пустыни. Как только все могло дойти до, такого критического положения? — И что же ты решил? — Конфас откопал свидетелей, — сказал Пройас, пожав плечами. — Они заявили, что знали человека, водившего караваны на север, и что этот человек до своей гибели в пустыне говорил, что в Атритау нет князя. — Слухи, — отрезал Ахкеймион. — Никчемное доказательство… Ты сам знаешь. Вполне возможно, это было уловкой со стороны Конфаса. Мертвецы вообще имеют привычку рассказывать самые удобные истории. — Так думал и я, пока это не подтвердил скюльвенд. Ахкеймион подался вперед, гневно и потрясенно нахмурившись. — Подтвердил? Что ты имеешь в виду? — Он назвал Келлхуса князем пустого места. Некоторое время колдун сидел недвижно, устремив взгляд в пространство. Он знал, какое наказание полагается за нарушение святости каст. Все это знали. Кастовые дворяне Трех Морей берегли свитки своих предков отнюдь не из сентиментальных соображений, а по гораздо более веским причинам. — Он мог солгать, — задумчиво произнес Ахкеймион. — Например, чтобы вернуть Серве. — Возможно… Если учесть, как он отреагировал на ее казнь… — Казнь Серве! — воскликнул колдун. — Как такое могло произойти? Пройас? Как ты мог это допустить? Она была всего лишь… — Спроси у Готиана! — выпалил в ответ Пройас. — Это была его идея — поступить с ними по закону Бивня. Его! Он думал, это придаст законность всему делу, чтобы оно казалось не таким… не таким… — Не каким?! — взорвался Ахкеймион. — Не заговором перепуганных дворян, пытающихся защитить свои привилегии? — Это зависит от того, о ком ты спрашиваешь, — напряженно отозвался Пройас. — Так или иначе, нам необходимо было предвосхитить войну. И до сих пор… — Небо упаси, чтобы люди убивали людей из-за веры! — огрызнулся Ахкеймион. — И пусть небо упасет нас от того, чтобы дураков убивали за их глупость. И пусть оно упасет нас от того, чтобы матери теряли плод, а детям выкалывали глаза. И пусть оно упасет нас вообще ото всех ужасов! Я полностью согласен с тобою, Акка… Принц саркастически ухмыльнулся. Подумать только, а он ведь почти соскучился по старому богохульнику! — Но вернемся к делу. Я вынес приговор Келлхусу отнюдь не просто так. Многое, очень многое, заставило меня проголосовать вместе с остальными. Пророк он или нет, но Анасуримбор Келлхус мертв. Ахкеймион внимательно смотрел на принца; лицо его ничего не выражало. — Кто сказал, что он был пророком? — Акка, хватит. Ну пожалуйста… Ты сам недавно сказал, что он слишком важен, чтобы умереть. — Так и есть, Пройас! Так оно и есть! Он наша единственная надежда! Пройас снова протер глаза и раздраженно вздохнул. — Ну? Опять Второй Армагеддон, да? Келлхус что, новое воплощение Сесватхи? — Он покачал головой. — Пожалуйста… Пожалуйста, скажи… — Он больше! — воскликнул колдун с пугающей страстностью. — Куда больше, чем Сесватха, и он должен жить… Копье-Цапля утрачено; оно было уничтожено, когда скюльвенды разграбили Кеней. Если Консульт преуспеет во второй раз, если Не-бог снова придет в мир… Глаза Ахкеймиона расширились от ужаса. — У людей не будет никакой надежды. Пройас еще в детстве наслушался подобных тирад. Что делало их такими жуткими и в то же время такими несносными, так это манера, в которой Ахкеймион говорил: как будто рассказывал, а не строил догадки. Утреннее солнце снова пробилось между складками собирающихся туч. Однако гром продолжал греметь над злосчастным Караскандом. — Акка… Колдун вскинул руку, заставляя его умолкнуть. — Однажды ты спросил меня, Пройас, есть ли у меня что-нибудь посущественнее Снов, чтобы подтвердить мои страхи. Помнишь? Еще бы ему не помнить. Это было в ту самую ночь, когда Ахкеймион попросил его написать Майтанету. — Да, помню. Ахкеймион внезапно встал и вышел на балкон. Он исчез в утреннем сиянии, а мгновение спустя появился снова, неся в руках нечто темное. По какому-то совпадению солнце спряталось в тот самый момент, когда Пройас попытался заслонить глаза. Он уставился на узел, измазанный в земле и крови. Комнату наполнил резкий запах. — Посмотри на это! — приказал Ахкеймион, протягивая сверток. — Посмотри! А потом отправь самых быстрых гонцов к Великим Именам! Пройас отпрянул, вцепившись в одеяло. Внезапно он осознал то, что, казалось бы, знал всегда: Ахкеймион не смягчится. Конечно нет — он ведь адепт Завета. «Майтанет… Святейший шрайя. Это то, чего ты хотел от меня? Это оно?» Уверенность в сомнении. Вот что свято! Вот! — Прибереги свои свидетельства для других, — пробормотал Пройас. Он рывком сбросил с себя одеяло и нагишом подошел к столу. Пол был настолько холодным, что заныли ступни ног. По коже побежали мурашки. Он взял послание Майтанета и сунул его нахмурившемуся колдуну. — Вот, читай, — буркнул принц. Небо над разрушенной Цитаделью Пса прочертила молния. Ахкеймион отложил свой зловонный узел, схватил пергамент и просмотрел его. Пройас заметил черные полумесяцы грязи у него под ногтями. Вопреки ожиданиям Пройаса, колдун не казался потрясенным. Вместо этого он нахмурился и прищурился, вглядываясь в послание. Он даже повернул лист к свету. Комната содрогнулась от очередного громового раската. — Майтанет? — спросил колдун, по-прежнему не отрывая глаз от безукоризненного почерка шрайи. Пройас знал, о чем он думает. Невероятное всегда оставляет самый глубокий след в душе. «Помоги Друзу Ахкеймиону, Пройас, хоть он и богохульник, дабы через эту нечестивость пришла Святость…» |