Онлайн книга «Воин кровавых времен»
|
Возможно, до самого дома. Кто бы упрекнул Синтеза за то, что он позволил себе предаться ностальгии? Снова очутиться здесь через тысячу лет, в месте, где это почти произошло, где люди и нелюди едва не сгинули навеки. Едва. Увы… Уже скоро. Скоро. Синтез опустил человеческую голову и принялся разглядывать узоры, образованные на равнине бессчетными мертвыми телами, восхищаясь сходством этих узоров с некоторыми знаками, что некогда высоко ценились его видом — в те времена, когда они действительно могли так зваться. Вид. Род. Раса. Инхорои — так величали их эти паразиты. Некоторое время Синтез наслаждался ощущением глубины, которое создавали тысячи медленно кружащих внизу стервятников. Затем он уловил нужный запах… это потустороннее зловоние — такое особенное! — предусмотренное как раз для подобного случая. Так, значит, Сарцелл мертв. По крайней мере, Священное воинство одержало победу — над кишаурим, не над кем-нибудь! Голготтерат будет доволен. Растянув человеческие губы в улыбке — а может, в гримасе, — Древнее Имя камнем рухнул вниз, чтобы присоединиться к стервятникам на их пиру. Пространство корчилось, извивалось от белых, словно личинки, фигур, увешанных человеческой кожей, — от шранков, визжащих шранков. Их были тысячи тысяч, и они расцарапывали себя до крови, выдирали глаза. Глаза! Смерч с ревом прокатился сквозь них, расшвыряв по сторонам бессчетные тысячи. Мог-Фарау шел. Великий верховный король киранейцев схватил Сесватху за плечи, но колдун не в состоянии был расслышать его крик. Он слышал голос, исходящий из глоток сотен тысяч шранков, звучащий так, словно в череп насыпали горящих углей… Голос Не-бога. — ЧТО ТЫ ВИДИШЬ? Видишь? Но что он может… МНЕ НУЖНО ЗНАТЬ, ЧТО ТЫ ВИДИШЬ. Верховный король отвернулся и потянулся за Копьем-Цаплей. — ГОВОРИ. Тайны… Тайны! Даже Не-бог не может выстроить стены против того, что забыто! Перед глазами промелькнул нечестивый Панцирь, сияющий в сердце смерча, саркофаг из нимиля, исписанный хорическими рунами, висящий… ЧТО Я… Ахкеймион проснулся с криком. Руки свело судорогой. Колдуна трясло. Но тут зазвучал чей-то нежный голос, заворковал, успокаивая. Мягкие руки погладили его по лицу, убрали с глаз мокрые волосы, стерли слезы со щек. Эсми. Он еще некоторое время лежал в ее объятиях, периодически вздрагивая, и изо всех сил старался держать глаза открытыми, желая видеть, что он здесь — здесь и сейчас. — Я думала о Келлхусе, — сказала Эсменет, когда его дыхание выровнялось. — Он тебе снился? — вяло поддразнил ее Ахкеймион. Он пытался заставить голос звучать спокойно. Эсменет улыбнулась. — Вовсе нет, дурачок. Я ска… ЧТО ТЫ ВИДИШЬ? Визжащий голос, резкие, отрывистые фразы… — Извини, — произнес Ахкеймион, неловко рассмеявшись, — что ты сказала? Я, должно быть, заснул… — Я сказала, что просто подумала. — О чем? Ахкеймион почувствовал, что Эсменет вздернула голову, как делала всегда, когда пыталась выразить словами нечто, ускользающее от нее. — О том, как он говорит… Ты не… Я НЕ ВИЖУ. — Нет, — прохрипел Ахкеймион. — Никогда не замечал. И зашелся кашлем. — Вот что получается из-за того, что ты все время сидишь с подветренной стороны костра, в дыму, — сердито сказала Эсменет. Один из традиционных ее упреков. — Старое мясо лучше есть прокопченным. Его традиционный ответ. Ахкеймион вытер пот, норовящий попасть в глаза. — Как бы то ни было, Келлхус… — продолжала она, понизив голос. Ткань палатки была тонкой, а в лагере находилось слишком много людей. — Все принялись шептаться о нем, из-за битвы и из-за того, что он сказал принцу Саубону, и мне вдруг пришло в голову… СКАЖИ МНЕ. — …перед тем как уснуть, я подумала, что почти все его слова, это… ну, то ли далеко, то ли близко… Ахкеймион сглотнул и с трудом выдавил: — Что ты имеешь в виду? Ему хотелось помочиться. Эсменет рассмеялась. — Я сама толком не понимаю… Помнишь, я рассказывала, он однажды спросил меня, каково это — быть шлюхой? Ну, в смысле, спать с незнакомыми людьми. Когда он говорит так, кажется, будто он близко, так близко, что аж не по себе делается, — до тех пор, пока не соображаешь, какой он честный и скромный… Тогда я подумала, что он просто еще один пес, которому приспичило… ЧТО Я ТАКОЕ? — Говори по существу, Эсми… Обиженное молчание. — А в другие разы, когда он говорит, кажется, будто он далеко, так далеко, что прямо дух захватывает. Будто он стоит на высокой горе и видит оттуда все, ну, или почти все… Эсменет снова умолкла, и по длине паузы Ахкеймион понял, что задел ее. Он почувствовал, как она пожала плечами. — Все остальные говорят откуда-то из середины, в то время как он… А теперь еще и это — он увидел то, что произошло вчера, до того, как оно произошло. С каждым днем… Я НЕ ВИЖУ. — …он словно бы говорит еще чуть ближе и чуть дальше. Мне от этого… Акка! Ты дрожишь! Тебя же трясет! Ахкеймион судорожно втянул в себя воздух. — Эсми, я н-не могу здесь оставаться. — Ты о чем? — Это место! — выкрикнул Ахкеймион. — Я не могу здесь оставаться! — Тс-с. Все будет хорошо. Я слышала, как солдаты говорили, что завтра мы тронемся в путь. Подальше от мертвецов, чтобы не начались болезни и… СКАЖИ МНЕ. Ахкеймион закричал, пытаясь удержать ускользающий рассудок. — Тише, Акка, тише… — Они не сказали куда? — выдохнул Ахкеймион. Эсменет сбросила одеяла и нагая опустилась на колени рядом с колдуном, положив руки ему на грудь. Она выглядела обеспокоенной. Очень обеспокоенной. — Кажется, они говорили что-то про развалины. — Еще х-хуже. — Ты о чем? — Это место разрывает меня на куски, Эсми. Эхо. Постоянное эхо. П-помнишь, что я с-сказал Саубону прошлой ночью? Н-не-бог… Его.. его эхо здесь очень сильно. Слишком сильно! А развалины — это, должно быть, город Менгедда. Там, где произошло… Где Не-бог был повержен. Я знаю, я похож на безумца, но мне кажется, это место… оно узнало меля… м-меня или Сесватху во мне. |