Онлайн книга «Печать Магуса»
– Все, ребята. Баста! – заявила Кристин. Арвет заметил, что Дженни почему-то вздрогнула при этом слове. – Вы из меня все соки выжали. Я пошла спать. Вы тоже не засиживайтесь. Они остались втроем. За овальным столом из светлой березы, под люстрой с золотыми оленями на стеклянном абажуре. – Красиво, – сказала Дженни, поглядев на нее. – Олени под деревом. – Это мифологический мотив, – поспешил заметить Бьорн. – Олени под мировым деревом. Знаешь, в скандинавских мифах рассказывают о дереве Иггдрасиль, которое является центром Вселенной. Ветви его находятся в обители Богов-асов Асгарде, ствол проходит в землях людей – Мидгарде, а корни уходят в подземное царство Хель. И их грызет дракон по имени… – Нидхег, – с грустной улыбкой закончила девушка. – Я знаю. Бьорн смешался: – Да? А ты знаешь, что викинги завоевали половину Англии, Франции и доплывали до Сицилии и Америки? – Ни капли в этом не сомневаюсь, – серьезно ответила Дженни. – Если они были хоть каплю похожи на тебя, мир был обречен. – Да ну тебя! – Нет, я правда так думаю. Тебе пошел бы рогатый шлем. – Да не носили они таких шлемов, это потом художники придумали. Крылья там всякие лебединые, и прочий полет валькирий. – Неужели? Арвет, ты что думаешь? Арвет поднял серые глаза от салфетки, на которой чертил карандашом. Дженни смеялась, волосы ее, распушившиеся после душа и активного отдыха, торчали в тщательном художественном беспорядке, и румянец закрасил бледные щеки. – Арвет… – Олени на люстре недостоверные. – Недостоверные! – фыркнул Бьорн. – Хотя да, в отношении оленей Арви большой специалист. Может, форма ляжек и неточно передана. Так это же символ, а не копия! – Я знаю, что такое символ, – холодно ответил Арвет. – Но в этом рисунке нет души. Тот, кто его нарисовал, ни разу не приближался к живому оленю. Как можно передавать суть того, чего ты ни разу не видел? – Полная чушь! – громогласно заявил Бьорн. Арвет не ответил. – Вот! – торжествующе поднял палец Бьорн. – Безгласен ты и нем, аки рыба, ибо слабый свет твоего скудоумного разума не в силах найти лазейку в моих логических построениях. Он победно взглянул на Дженни, но та, казалось, была равнодушна к его триумфу – она смотрела в окно. Глаза ее были полны неясной тревоги. Но Бьорн этого не заметил. Он поерзал на стуле. Арвет спокойно рисовал, Дженни смотрела в окно, и молчание затягивалось. Оно ширилось между ними, как круг, и граница этого круга, будто упругая стена, выталкивала Бьорна. За столом стояла тишина, и она принадлежала лишь этим двоим. – А хотите пива? – Бьорн вытащил козырь из рукава. – У меня есть заначка. Арвет коротко мотнул головой. «Что он там царапает?» – возмутился Бьорн. – Нам же больше достанется, – заметил он. – Джен? – Я тоже пас, – ответила девушка. – Ну как хотите! – Бьорн надулся. Он притащил две банки, с хлопком распаковал одну, закинул ноги на стол и принялся дуть пиво, поглядывая на Дженни с Арветом, как ковбой в салуне. Тощие ноги Бьорна в тапочках возлежали на столе, а верхняя часть с трудом балансировала на высоком табурете, так что ему пришлось опереться спиной на холодильник. Положение его было весьма шатким – во всех смыслах. Бьорн пил жадно и неумело – пиво то и дело выхлестывалось из банки, било ему в нос и капало на футболку. Но он старательно, в ураганном темпе прикончил первую банку и распаковал вторую. С непривычки дурной хмель накрыл его почти мгновенно. Арвет закончил набросок и протянул Дженни. Скупыми точными движениями на листке было передано дерево – его огромный ствол уходил в небеса, и облака путались в кроне. А под деревом, запрокинув головы и объедая листву с нижних ветвей, стояли два оленя – крупный широкогрудый самец с ветвистой короной рогов, и самка – тонкая и стройная. Дженни почему-то знала, что олени белоснежные, с легким кремовым оттенком, шерсть у них мягкая и густая, а языки горячие и шершавые. Глаза у них золотые, а темно-зеленая листва дерева тихо звенит на ветру. – Можно я себе оставлю? – тихо попросила она. – Конечно. – Ну-ка! – Бьорн ревниво перегнулся через плечо Дженни, обдав ее пивным выхлопом. – Арви, да ты талант. Какой пастор, тебе надо в дизайнеры идти. Будешь люстры разрабатывать – с аутентичными оленями. Этник стайл! – Арвет, ты хочешь стать пастором? – изумилась Дженни. – Священником? Ты? – Ага… – Бьорн покровительственно похлопал друга по плечу. – Арвет отринул пути неправедных, узрел свет и решил нести слово Христово в темные массы своих соплеменников. Саам неуловимым движением сбросил дружескую руку с плеча и поднялся. – Что, разве не так? – рассмеялся Бьорн. Арвет посмотрел на него с большим сомнением: – Бьорн, не пей больше, ты не умеешь. – Он вышел на улицу. – А ты умеешь? – поинтересовался Бьорн. – Эй, Джен, а ты куда? – Правда, ты зачем напился? – Дженни пожала плечами и вышла вслед за Арветом. – Ну и валите! – обиженно буркнул непутевый внук Кристин Эгиль. «Смешно. – Арвет стоял в сарае. Лунные лучи пластовали темноту на толстые ломти. – Ведет себя, как молодой олень». – Не бери в голову. – Дженни встала в дверях. – Напился. – Это странно. Для Бьорна… – Только не говори, что он не пьет пива! – Он вообще не пьет. В первый раз таким его вижу. Дженни зашла внутрь: – А здесь что? – Хозяйственный сарай Кристин. Для всяких инструментов. Тут у стены скамейка, садись. Они помолчали. – Слушай, я еще раз хотела… Спасибо тебе, в общем. – Ты сказала неправду, – решился, наконец, Арвет. – Как ты там оказалась. И мне и Кристин. Никакой катер тебя не привозил. Как ты оказалась в пещере? Я буду молчать. Мне можно верить… – Я никому не могу верить. – Шутишь? – А что, похоже? Арвет задумался: – Ты не обижайся. Бывают такие девочки – ведут толстые тетрадки в черных тонах. И пишут туда записи вроде «никому нельзя верить, мир ужасен, я несчастная и одинокая, меня никто не понимает». Их утешают, а они ходят и стенают… – Моего приемного деда звали Марко Франчелли, – перебила Дженни. – Его убили. Убили всех моих друзей. Я была циркачкой, но мой цирк был… не совсем цирк. То есть совсем не цирк. Я сбежала. От страшного и опасного человека. И очутилась здесь, в Норвегии. Как именно очутилась – неважно. Важно, что меня могут искать. |