Книга Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018, страница 43 – Михаил Белозеров

По пути он заглянул к Севостьянихину, который сидел в углу между двумя окнами. Рядом с ним лежали радиостанция и автомат.

— Командир, спишь? — шёпотом спросил Игорь, вглядываясь в тёмную фигуру.

Но Севостьянихин не ответил. Игорю надо было поговорить с ним, впрочем, это можно было сделать позже, под утро. Однако стоило было Габелому повернуться, чтобы уйти, как Севостьянихин сказал:

— Повезло нам, кадровые силы боевиков ушли в Россию, а с нами воюют, можно сказать, новобранцы.

Игорь молча стоял перед ним. Ему было всё равно с кем воевать.

— Завтра атакуем в направлении Бештау.

— Приказ пришёл? — с облегчением спросил Игорь.

Любой приказ означал, что они не одни, что о них помнят. А это большое дело в армии, когда о тебе помнят, потому что армия — это мощь, это сила.

— Не было приказа, просто ждать дальше бессмысленно. Утром пойдёшь в разведку.

— Есть пойти в разведку, — сказал Игорь и присел перед Севостьянихиным, чтобы обсудить подробности.

Лица у Севостьянихина не было видно. Белел лишь кончик знаменитого носа, который казался вялым и безынициативным. Потом Севостьянихин пошевелился, и Игорь различил его глаза. Вот глаза у командира оказались вовсе не сонными, а даже очень ясными и конкретными, должно быть, он думал о чём-нибудь приятном, сидя в темноте, а тут пришёл Габелый и испортил обедню.

— Думаешь, они нас не ждут?

— Да нет, может, и ждут. Кто его знает. Дело не в этом.

— А в чём?

— Что-то происходит, понимаешь?..

— В смысле?.. — удивился Игорь и положил автомат на колени.

— Сам подумай, Будённовск молчит, как рыбы об лёд.

— Ну?.. Может, обложили?

— Такую базу не обложишь, — заметил Севостьянихин.

— Ну да, — чуть ошарашенно согласился Игорь. — Действительно… хм… я не подумал.

— Значит, что?.. — многозначительно спросил Севостьянихин и хитро вместе с гениальным носом посмотрел на него.

— Что?.. — удивился Игорь.

На ум, как назло, ничего не приходило. Спал ум — там, рядом с Боженой, и вообще уму ничего не хотелось думать, уму хотелось тихо мечтать о счастье.

— Значит, им приказали молчать и не высовываться, — веско сказал Севостьянихин.

— Не-е-ет… не может быть… — удивился Игорь и окончательно проснулся.

Да такого командира подчинённые на куски порвут, подумал он. Свои не предают. Закон спецназа.

— Всё может быть, сынок, всё может, — вздохнул Севостьянихин.

Сынком Севостьянихин называл кого-либо крайне редко, разве что в минуту душевного волнения. Значит, такая минута настала.

— Что же делать? — спросил Игорь, всё ещё не в силах переварить услышанное.

— Вот вы с Вепревым и прикиньте, что делать. Потом мне доложите. Обмозгуем вместе. Сбор у меня в полпятого.

Расслабленное лицо Севостьянихина снова стало насмешливым, таким, каким Игорь привык его видеть двадцать четыре часа в сутки. Такого не раскусишь и на мякине не проведёшь. Опытным был Севостьянихин, много повидал и понимал одну мудрость: мы никогда не знаем, где ошибаемся. А именно в этом и таился залог успеха или неуспеха — не делать ничего такого, что привело бы к ошибкам, потому что ошибки — это человеческие жизни. С другой стороны, если бы это была какая-нибудь стратегическая операция, где важен успех на каком-либо фронте. А у нас? У нас локальные бои, мелкие стычки, ничего не решающие в принципе. Возможно, успех кроется как раз не в вылазках, а в надёжной обороне. Сковываем мы моджахедов, не даём им уйти дальше, в глубь России. Но и сидеть на месте тоже нельзя.

— Есть полпятого, — ответил Игорь, поднимаясь, и вышел в коридор.

У него сразу возникло множество вопросов. Да и само предположение Севостьянихина показалось диким: получалось, что армия их бросила по чьему-то приказу. Такой приказ мог отдать только главнокомандующий. Вывод напрашивался сам собой: не по приказу ли Америки моджахеды рванули «стену»? И чем больше он думал об этом, тем быстрее приходил к мнению, что командир прав, что их слили, оставили один на один с Чичей. Только зачем, сообразить было трудно, для этого надо сидеть в Кремле и руководить оттуда, чтобы видеть картину всецело.

Одно он понял точно: получилось у них первый раз, вот майор и решил, что получится и второй раз. Дай бог-то, дай бог, подумал он суеверно, пробираясь на первый этаж в административный корпус. Бойцы спали там, где их застала темнота. Многие даже не сняли бронежилеты, а сидели, как большие, застывшие куклы.

Олег Вепрев, впрочем, бдел, как весенний заяц, цедя крепкий чай. Многие любили такой чай, который придавал силы и бодрость. Однако Олег Вепрев был ещё и эстетом, потому что пил чай с лимоном и коньяком. Где он достал лимон, естественно, являлось вселенской тайной. Были у Олега Вепрева свои тайные каналы, которыми он пользовался в критических ситуациях.

— Будешь? — спросил он, показывая на чайник, из носика которого шёл пар.

У Игоря отлегло с души — раз капитан не спит, значит, всё нормально, значит, никто из духов даже не смеет приблизиться к гостинице, потому что Олег Вепрев всё предусмотрел. Герман Орлов тоже ручки приложил, с удовлетворением подумал Игорь. Любит он это дело — ловушки устраивать.

— Да нет, спасибо, — сказал он, присаживаясь рядом. — Выспаться надо.

На столе тлел таганок, роняя вокруг себя неровный свет, к стенке было придвинут раскрытый «зелёный» паёк.

— А это?.. — Олег Вепрев потянулся и бросил на стол ещё один «зелёный» паёк.

— Я уже поел, — ответил Игорь.

Ресторан был разгромлен вчистую. Но в темноте по-прежнему казался шикарным — таким, каким они его увидели впервые ещё года три назад, когда их стали посылать на Кавказ. Просто выключили свет, и мы сидим, как прежде, и всё хорошо и приятно и нет этой чёртовой войны. Сейчас Вепрев скажет: «Ну что, мужики, ещё по одной?» И побежит в буфет, чтобы побыстрее и без официанта.

— Ах, ну да… ну да… — не без тайного смысла сказал Олег Вепрев и, как только один он умел, многозначительно шмыгнул носом. Только шмыг этот у него был не уничижительным, а воинственным.

Игорь сделал вид, что его не волнует замечание Вепрева. Если бы я бросался на каждую его шутку, подумал он, от Вепрева мокрого места не осталось бы. Но ничего не поделаешь, Вепрев такой, каков есть. У него шило в одном месте, а без этого шила Олег Вепрев не был бы Олегом Вепревым. И это его счастье.

В слабом свете таганка резкие черты лица Вепрева смягчились. От дневного психоза не осталось и следа. Теперь с ним можно поговорить по душам, хотя, конечно, разве можно доверять человеку, которому нечего терять, невольно подумал Игорь. С таким хорошо в разведке. Не бросит и не предаст, а в случае чего, в лепёшку разобьётся, но вытянет.