Онлайн книга «Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018»
— Девушка? — переспросил он и вдруг понял, что заигрался, что дело зашло слишком далеко, чтобы о нём думать легкомысленно. — Девушки у меня нет, — сказал он неожиданно для себя окрепшим голосом. — Ну вот видите, — осуждающе покачал головой майор. — Гарантий у вас нет. Что с вами делать? Феликс подумал, что даже если отдать этому мерзавцу флешку, то это не изменит дела. Флешка — это бесценный подарок, если знать, как ею воспользоваться. Но в данный момент отдавать её бессмысленно. — Алихан! — позвал майор. — Да, начальник, — в дверь просунулась самая свирепая и самая небритая морда. Она измывалась над Феликсом с особенным удовольствием. — Выводи! — А можно я у него туфли сниму? Мне у него туфли понравились. — Снимай! — великодушно разрешил майор. — Разувайся! — велел Алихан, схватил Феликса за шкирку и вытряхнул из обуви. * * * Его вывели с прибаутками, пьяными шутками. Между делом сорвали куртку и ремень. Сняли бы и джинсы, но сами же их и порвали, когда били. Тыкали стволами в ребра и в спину, там, где почки. — Ссать будешь кровью! — заглядывали с издёвкой в глаза. — А зачем ему ссать?! — глумились с другого боку. — В аду не ссут! А-а-а-ха-ха-ха! Феликсу было всё равно, на мгновение он ощутил себя, как в детстве, когда, не желая обуваться, выбегал в одних носках во двор дачи. Только теперь под ногами попадались камушки, и хотелось ступать осторожно, только ему не давали, хотя тычков он уже не чувствовал. Потерял он ощущения. А ещё он почему-то думал о флешке, что её всё равно найдут и что зря он её не уничтожил. А надо было. Его ткнули в столб так, что из глаз полетели искры, но сознание он не потерял, а упал на колени. Руки ему связали той самой колючей проволокой, которую он так боялся, а она оказалось сущей ерундой по сравнению с тем, что в затылок тыкнули дулом и произнесли: — Ну молись, русский! Затем над ухом что-то щёлкнуло так громко, что передалось в кость, и всё тот же голос сказал: — Чёрт, осечка! Повезло тебе, русский! Чеченцы снова зареготали, уперевшись в бока, довольные, как дети, и снова щёлкнуло, и снова зареготали: — Вставь обойму-то! — Сейчас, их бог троицу любит! И вдруг всех их перекрыл зычный голос майора: — Стой! Хватит! Ведите назад! Перед тем, как поднять, на него помочились, и в его положении это стало спасением, потому что теперь его не били, а лишь стращали, брезгливо сторонясь и зубоскаля. * * * — Посадите в угол у окна! — велел майор, не отрываясь от трубы. Феликс понял, что майор перед кем-то набивает себе цену — уж очень красноречивыми были его жесты и гордый вид. Затем он перешёл к делу и красочно описал картину захвата бутлегера. Затем вскочил и вытянулся в струнку. — Есть! — произнёс он по-русски и крикнул: — Алихан! — Да, начальник. — Быстро привести пленного в нормальный вид! — Зачем?! — Я сказал! — Рахман, почему такая честь? — удивился Алихан, свирепо, как показалось Феликсу, вращая глазами. — Я сказал! — стукнул по столу Рахман. — Не понял? — Им заинтересовалось большое начальство. Он оказался птицей высокого полёта. Казалось, майор, с одной стороны, сожалеет, что пистолет у Алихана дал осечку, а с другой — радуется, что не убил Феликса, потому что собственная голова дороже. Едва не обмишурился майор и теперь благодарил Аллаха за это, ибо за журналиста вступились такие большие люди, при разговоре с которыми майор невольно вспоминал все свои грешки. — О! — гневно воскликнул Алихан и бросил Феликсу куртку. — Держи, собака! Потом заберу! — Туфли отдай! — разлепил губы Феликс. — Какие туфли, собака?! — Отдай! — велел майор. — Себе дороже будет. В Феликса полетели туфли: — Обувайся, урод! — Алихан! — Ну?! — Руки ему развяжи. — Что?.. — Руки, говорю, развяжи! — Э-э-э… — произнёс с досады Алихан, перекусывая кусачками проволоку на руках Феликса. — Совсем ничего не понимаю! — А тебе и понимать не надо. Убери людей в казарму и выставь часового! — велел майор. — Повезло тебе, — оборотился он к Феликсу, который массировал запястья, размазывая кровь, — правда, не знаю, в чём. — Это почему? — спросил Феликс. Голова у него кружилась, и он не мог засунуть ступни в туфли. — Потому что, — равнодушно сказал толстяк. — Сам увидишь. В окно Феликс действительно увидел, как из бронированной машины, которая затормозила у КПП, выскочили люди в чёрном — шариатская стража, и через минуту его уже волокли в машину, вымещая на нём злобу. Но Феликсу уже было всё равно, убьют, решил он, ну и пусть. * * * — Это что такое?! — закричал Александр Гольдфарбах, когда Феликса толкнули на стул в комнате с голыми стенами. Александр Гольдфарбах тыкал Феликсу в нос тем, что осталось от флешки. Нора Джонсон со своей гневливой морщинкой между бровями согласно кивала головой. Феликс криво усмехнулся: мешали выбитые зубы и рассеченная губа. Первое, что он сделал, когда его на минуту оставили одного в камере, сорвал флешку с ноги и раскусил её зубами. Зубы были не в счёт. Зубы были не нужны, тем более что его действия не остались не замеченными: ворвалась охрана и заставила выплюнуть изо рта всё, что там было, включая зубы. Надо было проглотить, подумал он с облегчением, ибо прежде чем потерял сознание, увидел, что от флешки остались одни осколки. Теперь это в качестве вещественного доказательства лежало на столе. — Провёл ты меня, брат, надо признаться, хитро, — поднялся из-за стола Александр Гольдфарбах. — You have deceived us, [87] — сказала Нора Джонсон. Она была настроена решительно, но плохо представляла, что можно сделать с Феликсом. Должно быть, это не входило в её обязанности — убивать. Она была тактиком, выполняющим чужую волю, и на поле боя, именуемом психологией, разбиралась лучше всего. Но русского она так и не поняла, словно он был из другого теста. — В чём? — спросил Феликс, вытирая кровь с губ, которая у него никак не хотела останавливаться. Его мучила жажда, а ещё сильно болела голова, так сильно, что моментами он не понимал, что с ним происходит. И вообще ему казалось, что события, текущие мимо него, нереальны, что всё это сон, что можно проснуться с Гринёвой в одной постели и быть вечно счастливым. |