Книга Золотой шар, страница 75 – Михаил Белозеров

— Прощай, Джангер! — с этими словами Бараско сунул ему в его единственную руку РГО с выдернутой чекой.

Они быстро покинули подвал. Березин от вида сталкера, попавшего в «ведьмин студень», почти протрезвел.

— Что у тебя с лицом? — спросил Бараско, когда они вышли на свежий воздух.

— А что у меня с лицом? — в свою очередь спросил Березин.

— А-а-а… — удивился Бараско. — Зубы. Вечные зубы Рахиль Яковлевны Нищеты.

Березин хотел похвастаться, что у него на банковском счету лежат несколько сотен тысяч долларов и что он может купить себе сколько угодно таких зубов, даже сделанных из самого первоклассного хабара, но удержался от бахвальства, подумав, что нехорошо хвалиться, когда рядом умирает человек.

В этот момент в подвале прозвучал взрыв. Бараско перекрестился:

— О покойниках плохо не говорят, но Джангер был хитрованом и авантюристом. Своей смертью такие не умирают. Рано или поздно он бы все равно погиб в какой-нибудь крысиной норе.

Дальше их путь лежал через стальную дверь. За ней часть черной стены была разрушена, и ее неровные края нависала над их головами, как Эверест. Костя попытался разглядеть ее вершину, но кроме угловатых выступов, ничего не увидел. Все терялось в мрачных тучах. Изнутри черная стена казалась сделанной из желтовато-черных кристаллов. Какую же силу нужно было иметь, чтобы развалить ее? — удивился Костя.

Навстречу дул ветер, и впереди простиралась равнина с редкими ржавыми холмами.

Вдруг они услышали топот и спрятались за валуны, изготовив оружие к бою. Но оно им не понадобилось, потому что появился встрепанный Гайдабуров с ошалелыми глазами. Он выбежал из-за стены и стал кричать благим матом, как заблудившийся в пустыне:

— Ау-у-у! Братцы! Ау-у-у! Где вы?!

— Здесь мы, — сказал Бараско, появляясь из-за груды камней.

— А мы думали, ты помер! — больше всех удивился Березин.

— Я тоже думал, что помер, — радостно признался Гайдабуров. — Но, кажись, излечился. Вот, смотрите, — он подставил на всеобщее обозрение свою правую щеку. Видите, розовая?

— Розовая… — подтвердил Березин. — А левая еще серая.

— Зато уши теплые! — с восторгом сообщил Гайдабуров, потрясая хабаром-бутылкой.

— Дай потрогать! Точно! Теплые! — с видом знатока сообщил Березин. — И нос тоже. Дай я тебя обниму.

Они обнялись, и с Березиным ничего не случилось.

— Ну-у-у… — вздохнул Гайдабуров, — тогда я дальше не иду…

— Почему?! — удивились все.

— Не хочу искушать судьбу. Мое желание сбылось. Вернусь домой и займусь сельским хозяйством.

— Ты что?! Бросаешь нас в самый ответственный момент? — возмутился Березин.

— Я три года жену не видел, — объяснил Гайдабуров. — А кого мы встретим по пути к «шару», неизвестно. И что там произойдет, тоже неизвестно.

— А как же ты вернешься? — спросил Бараско. — До Большой земли вон сколько пилить.

— Через туннель, на двери которого написано «Зона». Там какой-то мертвец лежит без головы.

— А куда делся «ведьмин студень»? — удивился Бараско.

— Нет там ничего. Все чисто. Фонари горят. Я немного прошел — в глубине дневной свет виден.

Они обнялись, и Гайдабуров ушел, прикладываясь к бутылке с лекарством и распевая какую-то глупую песню. А ведь спьяну дойдет, подумал Бараско. Точно дойдет.

* * *

Внутри Сердца Дыры «планшетник» не работал. Калита крутил его так и эдак. Ничего не получалось: открывались только отдельные куски местности, словно «планшетнику» не хватало энергии. В конце концов Калита плюнул и приказал собираться.

Жора Мамыра испуганно отозвался:

— Командир! Командир!

— Что еще?!

Жора угрюмо молчал.

Калита в сердцах сунул «планшетник» в карман, поднялся и вышел в горницу. Со стола, конечно, никто не убрал, и запах стоял не очень приятный.

Калита нацедил в рюмку помидорного рассола и, крякнув, выпил.

— Чего случилось-то?

Хотя по растерянному лицу Жоры и так было видно, что дела из рук вон плохи.

— Андрей… вот… — Жора протянул записку.

«Ухожу. Не верю я ни в какие шары. И вам не советую. Уходите, пока живы. Дай Бог, свидимся. Дубасов».

— Тьфу ты, черт! — в сердцах выругался Калита.

— Но это еще не все, — сказал Жора.

— А что еще?

— Сергей тоже ушел, но записку не оставил.

— Час от часу не легче, — произнес Калита и на это раз, не закусив, выпил самогона.

Жора сел в углу, но ни к самогону, ни к еде не притронулся.

— Может, Серега до ветра пошел?

— Да я уже три раза все обыскал.

— Понятно… — вздохнул Калита.

— Связь тоже не работает.

— Ясно.

— Я еще кое-кого видел.

— Ну не тяни!

— Сидоровича.

— Сидоровича? Этот паук уже сюда добрался?

— Добрался, только его убили.

— Убили?!

— Да, километров в пяти отсюда.

— Ну и что будем делать?

— Я не знаю, командир. Вы решайте.

— Сейчас по голове дам. Я же просил обращаться ко мне на «ты».

— Я не могу. Я не привык.

— Давай на «ты», но с уважением и без фанатизма.

— Есть, командир, на «ты».

— Что с Сидоровичем?

— Да я пока Серегу искал, на соседний хутор наткнулся. Он там, в погребе, его гранатами забросали.

— Сидорович всегда любил погреба. Это его и погубило.

Калите нисколько не было жаль Сидоровича. Он безбожно доил сталкеров и мелко интриговал. Сколько из-за него погибло людей, можно было со счета сбиться.

— Почему, чем ближе к цели, тем больше смертей? — наивно спросил Жора.

Он поймал себя на мысли, что уже сутки не думает о Юлечке. Значило ли это конец любви? И надо ли искать новую? Наверное, я просто безнравственный, ужасался он своему падению.

— Закон подлости, — не раздумывая, брякнул Калита.

У него появилась идея. Ее надо было проверить. Из оружия у них осталось два АК-74М, гранатомет РПГ-27 и одна «муха». Пропали девятимиллиметровый «винторез» и ручной пулемет ПКМ со всеми магазинами.

Для серьезного боя маловато. Серьезный бой для нас — могила, думал Калита, вытряхивая содержимое рюкзака. Он искал запалы для гранат и батарейки для фонарика.

— Вещи не берем. По фляжке воды и куску хлеба. Идем налегке. Какая дорога?