Онлайн книга «Эпоха Пятизонья»
И снова раздавались из коридора эти неясные шаркающие звуки, словно там действительно топталось стадо слоников. – Эй! Кто там?! – спросил Костя, беря дробовик на всякий случай за ствол. Наступила недолгая тишина, а потом в двери появилось виноватое лицо старухи, которую, оказывается, звали Анастасией. – Проснулся, касатик, ну и молодец… – Давно я сплю? – спросил Костя, потягиваясь. – Да, поди, часа три. Костя встрепенулся. Три часа в его положении – это чрезвычайно много. Я еще даже до Красной площади не добрался, с тревогой подумал он и встал. – А я тебе на дорогу «преснушек» напекла. – Старуха вошла на кухню. Одета она была непривычно ярко – в платье, которое когда-то было выходным, а теперь хотя и вышло из моды, но сохранило яркие краски. Вслед за ней появился не менее древний и ветхий Захарыч – в галстуке, в костюме-тройке, сухонький, с пигментными пятнами на лысом черепе, но живой и подвижный, как фокстерьер. – Здрасте… – сказал он, смешно пропуская звук «с» через передние зубы. – Здравствуйте, – поздоровался Костя. Галстук на старике был интеллигентный, красно-синий, в полоску. – Мы здесь заспорили… – сказал Захарыч, – вы из людей будете?.. Костя вначале хмыкнул, мол, что за намеки? А потом ему стало стыдно перед пожилыми людьми. Мало ли какие у них соображения на этот счет и имеют ли они вообще понятие, что происходит в мире? Он ответил вежливо, хотя и с долей возмущения: – Конечно из людей! В его представлении было так: раз это территория Москвы, его родины, то и ходить здесь могли только свои – земляне. Но, может быть, Захарыч имеет в виду что-то другое? – Я же тебе говорила! – упрекнула Захарыча старуха и любовно посмотрела на него. Да они из-за меня ссорятся, сообразил Костя. – Разрешите представиться, – Захарыч аккуратно и нежно обошел старуху и протянул легкую как пушинка руку. – Веселов Захар Захарович, преподаватель Военно-космической академии имени Гагарина. – Бывший… – с укоризной поправила его старуха и поджала накрашенные губы. Глаза у нее тоже были накрашены по традициям прошлого века – аж до углов глаз. Ай да старуха, восхитился Костя. – К сожалению, действительно бывший, – согласился Захарыч, и в голосе его прозвучало великое мужское терпение. Боже мой, подумал Костя, неужели они влюблены друг в друга? Не может быть! Неужели и я смогу влюбляться в их возрасте?! Это маленькое открытие поразило его так, что он не сразу ответил на вопрос старухи: возьмет ли он «преснушки»? – Возьму, – ответил он наконец. – Ну и молодец, касатик, – обрадовалась Анастасия и, гордо покосившись на Захарыча, сунула в карман «титана» теплый еще пакет. – Захарыч тебя проведет безопасными местами. – Конечно проведу, – засуетился Захарыч. – Я здесь все окрест знаю. Я здесь родился в… – Никого не интересует, когда ты родился! – перебила его Анастасия. – Молодой человек опаздывает! Лучше скажи, что ты придумал. – Все очень просто, – торжествуя, объяснил Захарыч, – мы пройдем дорогами моего детства – подвалами домов. Я там каждую дырку в заборе знаю. – А где не пройдем, там проползем, – язвительно прокомментировала старуха. – Где не пройдем, там проползем, – терпеливо согласился Захарыч, и Косте показалось, что он подмигнул ему. Костя с сомнением посмотрел на него, но так, чтобы не обидеть старика. Был Захарыч тонкокостен и легок как пушинка, и походка у него была соответствующей, словно старика мог унести любой чих. К тому же он опирался на палку. Как бы мне не пришлось его тащить, усомнился Костя, но лишь на мгновение. – Ты не смотри, что он доходяжный, – объяснила Анастасия. – Он еще способен мешок сахара уволочь и по пять раз на дню в магазин сбегать. Захарыч довольно засмеялся, обнажая крепкие ровные зубы: – Способен-способен. Я еще и не на то способен. – Ну хватит тебе, старик! – оборвала его Анастасия. – Хватит болтать лишнее. Видишь, человек при исполнении. Давай собирайся в дорогу! – И толкнула его в грудь. – А я чего? – удивился Захарыч, отступая на шаг. – Я, как воин, всегда готов. – Он по-молодец ки ударил палкой в пол и повесил ее за ручку на металлическое ограждение плиты. – Не возьму! – заявил он гордо. – Возьми, Захарыч, – посоветовала Анастасия и съехидничала: – Вдруг от этих самых выродков отбиваться придется? – Не возьму. Нас двое будет! – заупрямился Захарыч. Захарыч нравился Косте все больше. Он незаметно подмигнул старухе: мол, все будет нормально, присмотрю я за ним. И они пошли к выходу на улицу. В коридоре горел свет. По пути старуха сунула ему в руки бутылку с водой. – Не надо мне, – сказал Костя. – У меня все есть. – И похлопал себя по боку. Захарыч с упреком произнес: – Дорогая, я же тебе говорил, что у сталкеров должен быть такой специальный хабар, который источает еду и питье. А ты мне не верила. Поэтому она и напекла тебе «преснушек». – За «преснушки» большое спасибо, а питье у меня есть, – объяснил Костя. – Лишнее носить не положено. – Ну, раз не положено… – не без сожаления согласилась Анастасия, – то не положено. – И спрятала бутылку с водой за спину. Захарыч уже стоял на лестничной площадке и глядел на Костю так, как глядят на собравшегося в дальнюю дорогу человека, а на этой дороге столько опасностей, что, честно говоря, лучше бы он никуда не ходил. – Счастливой дороги! – Старуха вышла на лестничную площадку и помахала им вслед костлявой рукой. – Будьте осторожны! – Будем-будем, – пообещал Захарыч, спускаясь на этаж ниже и покрякивая при каждом шаге. – А тебя жду не позднее чем к обеду! – предупредила Анастасия. Костя понял, что, несмотря на все выпады, старуха волнуется за Захарыча. – Приду-приду… – пообещал Захарыч, переступая через ступени, как большая механическая кукла, то есть вначале на пятку, а потом на носок. Оказалось, что черный ход был в подвале. – Я его специально открыл, чтобы незаметно бегать в магазин, – хвастливо сказал Захарыч. – Я предусмотрительной. – Я помню, – согласился Костя, – вы же преподаватель. Костю так и подмывало спросить, но он стеснялся. Наконец не выдержал: – А почему… – он посмотрел на Захарыч, который ковылял рядом, – почему вы до сих пор живы? – Как почему?.. – удивился Захарыч и остановился. – Все вокруг погибли, а вы остались… – А-а-а… ты об этом! Потому что старые. Старые ведь никому не нужны. |