Онлайн книга «Эпоха Пятизонья»
От этой мысли Костя даже вздохнул с облегчением: – У тебя «пермендюр» заряжен? – Не знаю… – вяло, как больной, ответил Амтант. Костя полез за хабаром-кормильцем. Амтант навострил уши. Костя извлек из хабара связку шпикачек. Амтант сделал вид, что разбирается с индикатором количества зарядов. – Три… – сказал он и весь обратился в нюх. – Три заряда… – А зарядить можешь? – Не знаю… – ответил Амтант, неотрывно следя за манипуляциями Кости с хабаром. Костя сунул ему гирлянду шпикачек: – Ешь! – А сам принялся выжимать из хабара-кормильца хоть какое-нибудь питье. Должно быть, у хабара были свои соображения на этот счет и, должно быть, он держал Костю на строгой диете, потому что выдал ему не вино и не желанный коньяк, а большой стакана обычной водопроводной воды, которая, впрочем, показалась Косте слаще любого вина. И все-таки Костя испытал легкое разочарование. Выходило, что хабар-кормилец относился к нему хуже, чем к Амтанту. С чего бы это? – подумал Костя, с раздражением и с завистью поглядывая на Амтанта. Тот, не жуя, заталкивал в себя последнюю шпикачку. Очевидно, они у него шли прямиком в желудок. – Спасибо, хозяин… – пробормотал Амтант, делая глотательное движение. – Еще один «пермендюр» можешь достать? – Не знаю… Надо старшего сержанта Хамзю попросить. Он мне должен – я ему масленку подарил. Костя что есть силы потряс хабар-кормилец и вытряс из него бутылку кахетинского. На большее у него фантазии не хватило. Но на этом хабар-кормилец не остановился. Он подумал-подумал и выдал банку русской горчицы, а вдобавок к ней – килограмма три жирной ливерной колбасы. Колбаса была свежая, от нее шел одуряющий печеночный запах. У Амтанта потекли слюнки, но он тут же взял себя в руки и с собачьей преданностью посмотрел на Костю. Костя понял, что в глазах Амтанта он приобрел еще больший вес и что, пока у него есть хабар-кормилец, Амтант никуда не денется. – Хозяин… – произнес Амтант на выдохе. – Что?.. – Вы очень большой человек. Я таких больших не видел. У вас доброе сердце. Спасибо, хозяин. – Да ладно, брось… – растрогался Костя. – Сердце у меня обычное… – Я не в том смысле… – завел старую песню Амтант. – Сердце у вас щедрое. Меня никто так не кормил со дня рождения, и ко мне так никто не относился, кроме мамы… – Он вздохнул тяжело и грустно. – Вернешься, я тебя еще угощу, – пообещал Костя. – Я не за угощение… – промямлил Амтант и потупился. Костя понял, что обидел его. Но он никак не ожидал, что холодная машина под названием «механоид» способна на человеческие чувства. – Ладно… – махнул рукой Костя, стараясь замять неловкость. – Извини. Я не хотел тебя обидеть. – Паласситы не обидчивы. Паласситы за справедливость. – Как ты себя назвал? – Паласситом. – А что это значит? – Метеоритный человек. – Вот как? – удивился Костя и хотел расспросить подробнее, но времени было в обрез, поэтому он перешел к делу: – Зарядишь свой «пермендюр» и принесешь еще один. – А-а-а… если старший сержант не захочет? – спросил Амтант, выкатив глаза с продольными, как у козы, зрачками. Щитки у него на лице от возбуждения слегка порозовели. – Намекни ему, что ты нашел кремлевский буфет, полный деликатесов. Соври с три короба. Говори что хочешь, лишь бы он поверил. – А если?.. – неуверенно произнес Амтант. – А если не поверит, съешь его колбасу сам. Амтант не выдержал и засмеялся. Впервые Костя видел смеющегося «богомола», то бишь палассита. – А если?.. – А если он попросит показать ему, веди его сюда. – Есть вести! – обрадовался Амтант, он все понял. – Ну беги!.. – напутствовал его Костя и едва не перекрестил вслед. От «механоида» теперь зависела судьба Кремлевской Зоны. Впервые за все время нахождения в Кремлевской Зоне Костя вздохнул с облегчением и почувствовал себя счастливым: у него, кажется, появился новый друг, странный друг, но – настоящий. Принесет, почему-то был уверен Костя. Обязательно принесет, и не из-за колбасы, конечно. А там видно будет. Должно быть, «анцитаур» тонко и ненавязчиво подсказывает правильные шаги, с удовлетворением подумал он, отползая под деревья, откуда стал наблюдать за «тарелкой». Суета вокруг нее вместе с гулом только усилилась. Убирали остатки лесов. Туда-сюда сновали большеголовые «жабаки» и человекообразные «фракталы». Больше всего Костю удивляло большое количество двойников Базлова. Здорово он меня обхитрил! – восхитился он. Рабов тоже стало больше. Их понагнали откуда-то из темноты, и они затаскивали внутрь «тарелки» какие-то длиннющие контейнеры и очищали стройплощадку от мусора. В отдалении, на фоне прожекторов, уныло повесив голову, стоял Серко, запряженный в телегу. То, что в следующее мгновение увидел Костя, привело его в состояние крайнего удивления, а затем и тревоги: со стороны Арсенала по краю освещенного пространства крался не кто иной, как Серега Гнездилов. – Черт! Черт! Черт! – выругался Костя. – Дался им этот Серко! Я же велел уходить! Он уткнулся лицом в землю от огорчения, а когда поднял голову и посмотрел вперед, то обнаружил, что Иван Лопухин, используя складки развалин Сената, тоже пробирался к подводе. А это означало, что где-то рядом должна быть и Верка с кошкой Дусей. Не может быть, чтобы она оставила отца! Перевязанная голова Лопухина то и дело мелькала среди камней. Больной скорее жив, чем мертв, подумал Костя с мрачным юмором и незаметно для самого себя тоже двинулся по направлению к Серко. Дробовик АА-24 он держал в руках, готовый выстрелить в любую секунду. Патроны в диске, словно живые, привычно бренчали на все лады. Как приятен ему был этот звук! Костя вдруг осознал, что чувствует себя во всей этой обстановке, полной опасности, как рыба в воде, знает, куда идти, и главное – что делать, и все ему ясно и понятно, и нет суеты и хаоса в мыслях, как тогда в Чернобыльской Зоне. Неужели это еще один признак того, что я сделался черным сталкером? – думал он. Верку Лопухину Костя обнаружил в зарослях лебеды, среди развалин Кремлевской стены, между Сенатской и Спасской башнями. Она от волнения кусала себе руки. Кошка Дуся преспокойно спала у нее в подоле сарафана. Костю так и подмывало отправиться исследовать Красную площадь, потому что там появилась новая тайна, быть может даже более важная, чем тайна Кремлевской Зоны, но он заставил себя сосредоточиться на деле. Вначале эта Зона, а потом – та, и пусть генерал Берлинский не обижается. – Вера… – тихо позвал Костя. – Ай! Что! – подскочила она. «Богомол», стоящий в отдалении, проснулся и закрутил лошадиной башкой с нелепой плоской каской чуча. Кошка Дуся проснулась и зашипела на Костю, не признав его в новом одеянии. |