Онлайн книга «Зеленый луч»
|
– Ничего себе выходные начались, а? Территория Ордена, Первая железная дорога. Суббота, 15/03/21 09:17 – Ты ведь не воевал, я твою анкету помню… Зрачки на полрадужки; руки, влажные и холодные, мелко дрожат в моих ладонях. Крепко-крепко сжимаю, подставляю плечо под поникшую голову. – Правильно помнишь. Не воевал. Не служил. И еще много чего «не», а с оружием, кроме как в интернете, знаком по тиру и прочим стрельбищам. – У тебя реакция неправильная, – отстраненно замечает Сара, сохраняя прежнюю позу. – Потому что когда по мне палят, я стреляю в ответ? – Потому что ты готов это сделать. В тире можно научиться стрелять, но там не станешь бойцом. Верно, не станешь. И я не стал, что невооруженным взглядом видит любой профи, Геррик тот же. – Я не боец, – вздыхаю, – просто стрелок. – Просто. – Ну да. – Тогда почему остальные «просто», когда по ним пулемет лупит, от страха пошевелиться не могут, а ты ведешь себя словно в тире? – Потому что я программер. Короткий смешок. – Влад, не пудри мне мозги. Программисты не супермены. – Никоим образом, – фыркаю я. – Но настоящие программеры – которые не «эникейщики» и не «проект-манагеры» – матерые шизофреники, иначе не работает. Так вот это обо мне. – А при чем тут шизофрения? – А при том, что меня минимум двое. Один под обстрелом, как все нормальные необученные люди, впадает в ступор; вот в это самое время вылезает второй и спокойно делает то, что умеет. Сара резко выпрямляется, глаза сверкают. – Это самая грандиозная чушь, какую я когда-либо слышала! – Всегда готов тебя порадовать, хорошая моя. На этом допрос прекращается, накрываю губами ее рот и со спокойным сердцем предаюсь релаксации. Ладони у Сары уже вполне теплые и ни капельки не дрожат. Такая реакция ведь правильная, верно? Территория Ордена, Первая железная дорога. Суббота, 15/03/21 09:26 Патрульные быстро берут дело в свои руки и распределяют пассажиров на три категории: покойники, раненые и работоспособные. Третью группу в приказном порядке мобилизуют таскать вещи, помогать раненым и готовить в последний путь мертвых, для чего сразу выделили один из вагонов, самый расстрелянный. Мрак. Возмущений, однако, не слышно – проняло даже тех, кто военные действия раньше видел сугубо по телевизору. Попутно народ опрашивают на тему подробностей нападения, кто что видел-слышал-помнит. На отдельный разговор вызывают меня и плотного парня неопределенно-средневосточной внешности, на голове шемах вроде моего, только оливковый; сосед по вагону, именно он тогда поддержал меня из автомата, заткнув ближний пулемет. – Владымир Счирбейн и Омар Шайях, – держа в руках наши Ай-Ди, уточняет патрульный; то ли старший группы, то ли его заместитель, погонов на полевой форме нет, а на рукаве вместо шеврона – две черные квадратные нашивки [54] . – Ага, – соглашаюсь я; как только ни коверкают в наглоязычном мире мои многострадальные ФИО, каждого поправлять решительно лень. – С вашего позволения, сэр – Омар Шайя, – поправляет сосед по вагону; английским владеет вполне разборчиво, да и акцент напоминает не столько арабский, сколько французский, – в фамилии ударение на первый слог. – Не возражаю, пусть будет Шайя, – кивает патрульный. – В кого вы стреляли и с каким результатом? Кратко описываем. Офицер сверяется с блокнотом, еще раз кивает и возвращает нам пластиковые карточки. – Значит так, вам на двоих уходит «Ди-Пи-Ви»* со всем содержимым, два «калашникова» и сто шестьдесят экю наличными с убитых, плюс по тысяче орденской премии на счет, получите завтра утром. Ваш второй, Счирбейн, который был в пикапе, к сожалению, отчетом не подтверждается – возможно, свалили его действительно вы, но там крупнокалиберным все перепахало так, что не разберет и эксперт-патологоанатом. Вопросы? – Не совсем понял, – переспрашиваю я, – премию за того, второго, из пикапа нам делить на двоих с пулеметчиком? – Премии полагаются гражданским лицам, у патрульных же истребление вооруженных преступников входит в служебные обязанности. Доказательств вашего участия в судьбе бандита из пикапа нету, значит, нет и премии. – Ясно, спасибо. – Что ж, дополнительную премиальную тыщу, конечно, хотелось бы отхватить, да только, положа руку на кошелек, не ради премии я вообще в дело ввязывался. – А багги на ходу? – деловито уточняет Омар. – Не знаю, сами проверьте. Мы по нему не стреляли, с этой огневой точкой вы без нас разобрались. – Тогда у меня тоже все, не буду отвлекать. Пойдемте, Счирбейн, разберем трофеи, заодно поговорим. – Только зови меня Влад, ладно? И давай на «ты». – Идет, друг, – легкий тычок кулаком под ребра. – Пошли глянем на добычу, а потом подумаем, как ее делить. Поправляет висящий за плечом автомат – интересно, явный АКМС, только вместо откидного упора приклад из толстой проволоки, складывается вбок, как у АКС74* или моего «фала», – и направляется к трофеям, я следом. Разобрались споро. Сам багги, даром что снаружи изрядно обшарпанный, вполне живой – как минимум до автосервиса в Порто-Франко и сам дотянет, и пару пассажиров с грузом прихватит. Армейским DPV «по штату» положена турельная безоткатка или крупнокалиберный «браунинг», но здесь вместо турели установлен вертлюг попроще, а на нем нечто смутно похожее на старый ПК* или вовсе на РП-46*, на затворной коробке и стволе иероглифы. Китайская, а может, корейская машинка, «тип» чего-то там; никогда живьем не видел. Еще имеем два слегка поюзанных «калаша» с клеймами болгарского «Арсенала» – копии старичка АК, еще без компенсатора*, – и десяток разномастных магазинов к ним. В процессе обыска багги обнаруживается упакованный в пластиковую, явно не родную кобуру могучий полногабаритный «новый служебный» револьвер-сорокапятка, модель кажись тыща девятьсот девятого года* – раритет, однако, причем ухоженный. Плюс под сиденьем брезентовый чехол, а внутри обрез… нет, не обрез, просто короткоствольный дробовик-вертикалка, «хауда»* двадцатого калибра – для обороны квартиры такая штука на ура, а вот здесь зачем? К ружью патронов всего с полдюжины, и, по-моему, внутри мелкая дробь «на белку». Непонятно. Ну и в багажном отделении початый цинк нашей «семерки», четыре короба с пулеметными лентами и дополнительно ящик трехлинейных боеприпасов. Кстати, патронные клейма знакомые, демидовские. На пулемет Омар беззлобно ругается, на «калаши» пожимает плечами – мол, у него получше, немецкий*; а вот в револьвер буквально вцепляется и вешает себе на пояс прямо в массивной жесткой кобуре. |