Онлайн книга «Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена»
Багровые отблески раскаленного горна пробежали по лицу хмурого молодого гнома и потерялись в его темных глазах. — Я догоню их и выбью долг, отец. Высокий гном устало покачал головой: — Нет, сделка выполнена, и закон формально не нарушен. Ты принял заложника, что подтвердил родовой печатью. Поздно махать киркой, когда кровля просела. Впредь будь осторожнее. Отпустив сына, Бэвер Форфаден направился к выходу. Уже взявшись за ручку, он спросил через плечо: — Куда ты посадил бастарда? — Он под замком, в рудной кладовой. — Отправим его к Салки, старику постоянно не хватает рабов. Если ублюдка нельзя продать, так пусть отрабатывает кров и еду… А шутку лорда Дейста я запомнил. Крепко запомнил. И при первой же возможности не забуду посмеяться в ответ… ГЛАВА 1
Кэлла, третья неделя, эндрегты (26-й день 12-го месяца) Дымные факельные следы измазали черными полосами серый потолок штрека. Наклонный низкий коридор тянулся в глубинах горы от одного рудного пласта к другому. На узких поворотах бесконечные вереницы кандальников исцарапали гремящим железом каменные выступы, и масляно блестящие стены штрека покрылись щербатыми оспинами. Истинная насмешка Комбрены, в ее вкусе: человек или гном давно уже сгинули, а жалкая царапина оставлена на века. Хотя, как успел убедиться Хейдер за месяц работы в шахтах, проштрафившиеся гномы были редкими гостями среди рабов. Соплеменники предпочитали использовать закованных в железо родственников на более сложных работах: в кузнях, граверных мастерских или на огранке драгоценных камней. Умирать с киркой в руках в забой посылали людей. Дешевый расходный материал, полноводной рекой текущий с рынков Фрист-ог-Кальдских пределов. Земли Ланграссена, богатые дичью и рыбою, щедро делились обильными урожаями, позволяя кормиться местным крестьянам и охотникам. Тем временем с менее удачливых и разоренных засухой земель Фэттигамрэдена гнали и гнали колонны клейменых должников, не сумевших расплатиться ни со своим лордом, ни с королем. — Где этот благородный? — донеслось из черного зева коридора. Сгрудившаяся у поворота толпа кандальников зашевелилась, и острый локоть больно ткнул Хейдера в бок: — Милорд, вас зовут. Наверное, на охоту поедете, вепря бить. Не забудьте и за нас похлопотать, может, в загонщики возьмете. Серые от рудной пыли рабы засмеялись, и сильный удар в спину швырнул бастарда вперед. Больно ударившись грудью о холодный камень, мужчина с трудом вздохнул и насмешливо бросил за спину: — Обязательно возьму. Как Комбрена в гости позовет хороводы водить, так вас и захвачу. Куда мне без добрых друзей. Толпа недобро загудела в ответ: — Доиграешься, безродный ублюдок! Еще раз темных богов без дела помянешь — и ночь не переживешь. — Меня боги любят, они меня простят, — зазвенел цепями Хейдер, протискиваясь вдоль плотной человеческой массы вперед. Кто-то попытался пнуть упрямца напоследок, но из задних рядов засипел один из старожилов: — Оставьте идиота! Не видите, что ли: Кэрлэкссеф лишил его рассудка! Как в забой спустили, так все от старой жизни отказаться не может. — А чего благородного из себя строит? — Ненадолго. Столламингеры [10] у Салки свое дело знают, выбьют из него дурь. А за убитого идиота нас без жратвы на пару дней оставят. Пусть лучше сам сдохнет… Окованная железом трость уперлась в грудь, еле прикрытую драными тряпками. — Тебя называют «милорд»? — Да, меня. Еле различимый в слабом свете масляной лампы гном нахмурился и левой рукой отвесил оплеуху рабу. Пока мужчина ворочался на полу, звеня кандалами, бородатый владыка судеб оперся ладонями на набалдашник трости и пробурчал: — К любому мастеру ты обязан обращаться по званию: господин гэймли. Старшему мастеру положено говорить: господин столламингер. Забывчивость можно вылечить. Получишь десять плетей и сразу усвоишь хорошие манеры. Понятно? Хейдер поднялся и, вытирая рукавом разбитый нос, четко ответил: — Да, господин гэймли. Невысокий мастер задумчиво постучал тростью о пол и снова спросил: — Чего не поделил с другими? — Они расстроены, что я знаю, кто мои мать и отец. Похоже, бедняги лишены подобной радости и рождены в канавах, у городских стен. — Да? А мне известно другое… Говорят, что ты кичишься своим происхождением и до сих пор рассказываешь сказки, как вернешься наверх, где огнем и мечом отобьешь дарованные тебе земли у западного моря. Мужчина промолчал, равнодушно рассматривая недовольного гнома. — И с первых фьорсгеттов ты успел трижды сцепиться с другими работниками. Чудо, что тебе еще не расколотили голову. — Этих работников явно собирались вздернуть. Но передумали и продали вам. Что мне теперь, крыс для них в отработке ловить? Господин гэймли лишь коротко хохотнул в ответ: — Ты от остальных висельников ничем не отличаешься, запомни это раз и навсегда. И твое мнение на этот счет меня не интересует… И разговариваю я с тобою только потому, что вчера ты рудничным водоносам подсказал, как присыпками из лазурита грибок на ногах свести. Откуда тайны горного врачевания знаешь? Бастард устало усмехнулся: — Лесничий показал. Мы с ним часто в Фрист-ог-Кальдских пределах на волков охотились. У него знакомых из вашего народа много было. Вот разные руды и показал, да кое-какому врачеванию с их помощью научил. Гном удовлетворенно кивнул и вновь ткнул тростью в грудь кандальнику: — Все же, что мне с тобою делать? Такие наглые и молодые работники вечно создают проблемы. Грызутся с другими за лучшее место в забое, отбирают хлеб у соседа… Можно отдать тебя бьеделлу, [11] он живо тебе мозги вправит. Но вот незадача, после него ты пару дней проваляешься пластом, а у меня и без того рук не хватает… Что скажешь? Молодой мужчина покосился на полированную сталь и зло усмехнулся: — Господину гэймли не стоит волноваться. Я у соседей по забою пайку отбирать не буду. Но и свою не отдам. — А наутро мне приволокут свежего покойника, который неудачно задохнулся во сне… А работать за тебя Меркера [12] попросим. Ему все равно, где пакостить… |