Онлайн книга «Рыцарь теней»
— Дурная наследственность, — объяснил я. — Но сдержанность не исключает привязанности. Джулия занесла было нож, но удержала руку. — Ты хочешь сказать, что по-прежнему меня любишь? — Я и не переставал тебя любить. Просто ты меня напугала. Ты хотела больше, чем я мог в то время дать. — Ты лжешь, — отчеканила она, — потому что твоя жизнь в моих руках. — Могу придумать и худшие причины для вранья. Увы, однако я говорю правду. Справа послышался другой знакомый голос: — Мне рано об этом говорить, но я ей завидую. Я повернул голову и увидел, что и другая женщина теперь смотрит на меня. Это была Корал; ее правый глаз скрывала черная повязка, в руке она тоже держала нож. Тут я увидел, что у нее в левой руке, и быстро перевел взгляд на Джулию. Да, у обеих в руках были не только ножи, но и вилки. — Et tu, [16] — произнес я. — Я же говорила, что не понимаю по-английски, — отвечала Корал. — Эту съем я, — отозвалась Джулия, поднимая вилку. — Кто сказал, что у меня нет чувства юмора? Они начали плеваться друг в друга, но некоторые плевки не преодолевали всей дистанции. Люк, наверное, сумел бы вывернуться, немедленно предложив обеим руку и сердце. Я, однако, не чувствовал в себе таких способностей, потому и пытаться не стал. — Вы — манифестация моего страха женитьбы, — сказал я. — Навязчивый бред. Сон наяву… Джулия опустилась на одно колено и вонзила нож в мою левую ляжку. Я заорал, но осекся, когда Корал воткнула вилку мне в правое плечо. — Это смешно! — вопил я. Ножи и вилки мелькали, я корчился от боли. Женщина в правой дальней вершине развернулась медленно, величаво. Она была до глаз закутана в бурый плащ с желтой опушкой. — Прекратите, бабьё! — приказала она и распахнула плащ, став похожей на бабочку-траурницу. Конечно, это была Дара, моя мать. Джулия и Корал уже поднесли вилки ко рту и жевали. У Джулии на губе алела капелька крови. Плащ развевался, словно живой, словно он растет у матери из пальцев. Его полы совершенно спрятали от меня Корал и Джулию, накрыли их, отбросили назад, и вскоре обе женщины превратились в столбики, которые все уменьшались и уменьшались, так что, когда плащ свободно повис, их в углах звезды уже не было. Тут слева послышались аплодисменты и хриплый смех. — Отлично сработано, — донесся до боли знакомый голос, — но ты всегда любила его больше всех. — Просто больше, — поправила она. — И у бедняги Деспила вообще нет шансов? — спросил Юрт. — Ты несправедлив, — отвечала она. — Ты всегда любила чокнутого амберского принца больше нашего достойного отца. Потому и Мерлина баловала больше нас, разве нет? — Ты сам знаешь, что не прав, Юрт. Он снова рассмеялся: — Мы все вызвали его, потому что хотели видеть, каждый по своей причине. Но в конечном счете все наши желания сводятся к одному, ведь правда? Я услышал вой и повернул голову в ту самую минуту, когда лицо его по-волчьи удлинилось, блеснули клыки, и Юрт, рухнув на четвереньки, впился в мое плечо, торопясь урвать кусок окровавленной плоти. — Прекрати! — закричала Дара. — Звереныш! Он поднял морду и захохотал безумным смехом койота. Черный сапог пнул его в плечо, отбросил к еще стоящей стене, которая сразу рухнула. Юрт успел коротко взвизгнуть, и тут же его накрыло грудой камней. — Ну, ну, ну, — услышал я голос Дары и, переведя взгляд, увидел в ее руках вилку и нож. — Что такой скот делает в таком милом месте? — Вероятно, сдерживает последних хищников, — отвечал голос, поведавший мне когда-то очень долгую историю с множеством версий автомобильной катастрофы и генеалогических сплетен. Дара метнулась ко мне, но он наклонился, схватил меня под мышки и рванул на себя. Длинный черный плащ взметнулся, словно у матадора, накрыв Дару, вогнав ее в землю, как она сама вогнала Корал и Джулию. Сильные руки поставили меня стоймя и встряхнули плащ. Покуда они застегивали ворот серебряной розой, я выискивал клыки или хотя бы вилку с ножом. — Четверо из пяти, — сказал я, отряхиваясь. — Сколь бы правдоподобно это ни выглядело, думаю, толковать все же следует символически. Как вышло, что в тебе не проснулись людоедские наклонности? — Ну, — произнес он, натягивая серебряную перчатку, — я ведь никогда не был тебе настоящим отцом. Трудно это, когда ни сном ни духом не ведаешь о ребенке. Потому мне и хотеть от тебя нечего. — Похоже, это у тебя Грейсвандир. Он кивнул: — Похоже, тебе он тоже пригодился. — Полагаю, надо сказать тебе спасибо. И еще полагаю, что обращусь не… не по адресу, если спрошу, ты ли перенес меня из пещеры в край между Тенями. — Я самый. — Ты не мог ответить иначе. — Если б не переносил, не сказал бы. Эй, берегись! Стена! На нас падала большая секция каменной кладки. Мощный толчок отбросил меня в середину пентаграммы. Сзади с грохотом катились камни. Я приподнялся, оттолкнулся руками, уворачиваясь от них. Что-то ударило меня в висок.
Очнулся я в Зеркальном Коридоре. Я лежал ничком, лицом на правом локте, сжимая в руке прямоугольный камешек. Пахло душистым воском. Я начал вставать и сразу почувствовал боль в обоих плечах и в правой ляжке. Беглый осмотр выявил порезы во всех этих местах. Ничто другое не подтверждало реальность моих недавних приключений, но и эти доказательства были весьма ощутимы. Я встал и заковылял к своей комнате. — Куда ты подевался? — крикнул сверху Рэндом. — А? Что? — Ты вышел в коридор, но там ничего нет. — Как долго меня не было видно? — С полминуты. Я помахал камнем. — Вот, поднял в коридоре. Не могу понять, что это. |