Онлайн книга «Медвежий замок»
– Парфянская работа, прицельный выстрел на километр! – Кто такие парфяне? – Здесь так крымчаков зовут. А про лук врет, персидские и казанские далеко бьют, а костяной ненамного сильнее арбалета, – ответил Шушун. Взял в руку арбалет, тяжелющий, за десять килограмм! Барабан с трещоткой и простой пеньковой веревкой, тугой взвод, вместо тетивы кусок проволоки. – Что скажешь, Шушун? – Для стражников, со стены стрелять, дротик за полкилометра любого уложит. С пращой удобнее, да горожане не умеют. – Я все забываю спросить про каменные шары. Кто и как их делает? – Здесь ума не надо, детишки делают. Камень в песок – и крути его, сам круглым становится. Ради интереса посмотрел на дротики, граммов тридцать по весу, острый восьмигранный наконечник, кожаное оперение, древко сделано по типу дельта древесины. А стрелы? Наконечники как на дротиках, только гусиное оперение да вес не превышает десяти граммов. И… – Шушун, здесь у всех торговцев так скудно? – Ты что-то особое ищешь? За этим в Новгород возвращайся. – И стрелы у всех восьмигранные? – Они и в Новгороде восьмигранные, кузнецам удобнее острие оббивать. – Пройди по оружейным магазинам да купи в каждом по пучку стрел. – Ты не шутишь? У нас своих запасов достаточно. – Наши стрелы особые, их любой приметит. Мало ли что случится, а стрела сразу на нас укажет. – Чего осторожничать, мы не разбойники, зазря никого не обижаем. – Мне повторить? – Понял я, понял, пошлю сегодня новиков. Пора обедать. Одного магазина вполне достаточно для общего впечатления, здесь нет ничего интересного. Однако далеко не ушли, посреди улицы стояла широкая бочка, а рядом истошно верещала и материлась дородная матрона. – Чего это она? – спросил Норманн. – Ругается на бондаря, – усмехнулся Шушун. – Он каждый день здесь свою бочку ставит, а ей это не нравится. – Торгует сам бондарь или бочки делают в другом месте? – Клепки собирают во дворе, а где их делают, я не знаю. – Заказывал что? – Бочки для воды. Народу берем много, а пить что? Норманн решительно зашел в магазин, глянул на ассортимент и сказал: – Закажи для меня большую бадью, четыре шага в длину, три в ширину и высотой мне по пояс. – Капусту квасить? Великовата! Или живых раков с рыбой держать? – Мыться, залить горячей водой и мыться! С Онеги немытый – то голову сунешь, то ноги. А тут сразу весь помоюсь. – Тогда надо и ковшик, чистой водой поливаться, и бочонки поменьше на обмыв. Шушун быстро сторговал заказ и отсчитал задаток. Пора на обед, который в новых условиях жития в собственном доме стал, несомненно, сытнее. Корабельщики закупали мешками хлеб, а новики наловчились ловить уток на крючок. Речная птица глупая: в ловчую сеть не лезет, а насаженную на крючок корочку глотает сразу, такой свернул шею – и в мешок. Кандидат в тренеры по стрельбе из лука сидел у ворот казармы и доедал краюху хлеба, запивая из кувшинчика оливковым маслом. Шушун приказал новику накормить инвалида, догадался Норманн и сбавил шаг, давая человеку возможность спокойно закончить скудную трапезу. Казарма пустовала, здесь жил только сторож, он же и дворник, для ганзейцев вход был всегда открыт. Корабельщики здесь тренировались в стрельбе и рубке, для чего на плацу были расставлены щиты, столбы и прочие нехитрые приспособления. Новики помогли бывшему сотнику лучников опереться на подходящий столб, а Норманн протянул лук. Тот проверил натяжение тетивы и восхищенно воскликнул: – Хорош! Персидской работы, мне перчатка нужна. Новик подал перчатку и стрелу. – И стрела персидская! Ты, боярин, из каких краев будешь? – От северных озер, а ты? – Я-то из Литвы, нанялся к немцам с малой дружиной, да и остался им служить. – Почему домой не вернулся? – Барон фон Урах обвинил меня в поражении своих войск. В замок не пустили, оружие и броню отобрали, остался в поле гол как сокол. – Как же выжил? – Прусы подлечили и пустили на все четыре стороны, мы же родственные племена и говорим на одном языке. Антанас Тутник начал готовиться к выстрелу. Сначала немного подрезал ножом оперение, затем зажал конец между пальцами, как курильщик держит сигарету. На тетиву положил большой палец, который прижал указательным и большим, конец стрелы сам встал на место. Выстрел произошел как-то сам собой, контрабасом загудела тетива, а стрела попала в центр самой дальней мишени. – Хорош лук, очень хорош, десяток лучников тысячу воинов от стен отгонят. – Дай-ка мне! Норманн застегнул на запястье ремешок, наложил стрелу и выстрелил, попал в ту же мишень, не в центр, но на «хорошо». – Ты не умеешь стрелять, – неожиданно заявил Антанас. – Как это не умею?! Попал, не в центр, но рядом. – Попал, не попал, а стрелять не умеешь. Ты лук силой руки натягиваешь. Так только всадники делают при «парфянском выстреле». – Ну да, а как же еще? – Тетива натягивается поворотом туловища. – Как это? – Норманн буквально растерялся от неожиданного заявления. – Держи лук в боевом положении, локоть выше, по линии плеч, рука у правой груди, бери тетиву и поворачивайся плечом на меня. Произошло чудо, никакого напряжения мышц, а стрела с тетивой сами вышли на линию прицеливания. – Повтори! Только сейчас немного прогнись назад! Норманн выполнил указание, но в этот раз держал тетиву почти у плеча. Стрела ушла с громким шипением и пробила дальний щит насквозь. – Не спеши! Мы отрабатываем технику, а не силу выстрела. – Договорились, будет тебе сотня новиков и сотня таких луков. – Спасибо, боярин! – Антанас поклонился насколько позволяли костыли. – Я уж собрался здесь от голода подыхать. – Ты сказал о «парфянском выстреле», что это? – Крымчаки подобным способом балуют, на лошади подлетят, пустят стрелу – и назад. – А смысл? Всадник с лошадью очень удобная мишень. – Так венецианские караваны грабят да на деревни налетают. Против войска не идут, боятся. – Почему? – Ты в бою одной лошади бок проткни, весь табун сбросит седоков и уйдет. Они кровь хорошо чуют. Норманн недоверчиво посмотрел на Антанаса. – Правду говорю! Это собаки с петухами от крови дуреют. Наши уланы татарскую атаку хлыстами заворачивают. |