Онлайн книга «Медвежий замок»
– И не должно быть. Вы нам позволите туда зайти? – Это ваш хутор и все здесь ваше, а не мое. На порог вышел Иосиф, глянул в корзину, обменялся понимающими взглядами с Елизаветой Карловной и вернулся в дом. Ну, ну, господин «абориген», влет опознал консервированные ананасы со сладкой кукурузой. – Я вас провожу в палату, корзинку оставьте здесь, для девушек возьмите фруктовое драже. – Здесь нет девушек. – Ну женщин. Ах да, вы же не знаете! Ваши мальчики оказались воительницами. – Валькирии? – Я врач, а не знаток обычаев этого мира. Они обошли дом и через приемный покой вошли в самую обычную больничную палату. Девушки вполголоса разговаривали, но при виде посетителей замолкли, а когда разглядели Норманна, засмущались и покраснели. – Выздоравливайте поскорее! Открытые коробочки вложил в руки валькирий и понял причину смущения – под тонкой простыней девушки лежали голышом. В этот момент через противоположную дверь вошел Максим, глянул на конфеты, что-то ласково сказал раненым валькириям, затем подошел к Норманну: – Приходите почаще, они считают вас своим кумиром. – Ага, вырубят из пенька мою статую и начнут приносить в жертву пленников. – Крещение Скандинавии огнем и мечом уже закончилось. Язычники ушли в Америку. – А эти валькирии? Крещеные или верят в Одина? – Они с норвежских берегов, а Один из датской мифологии. – Какая разница, – отмахнулся Норманн. – Можете считать, что разница в поклонении идолам. На севере почитают Тора, который живет на холме Ви, что на острове Готланд. – А где находится город под названием Нидарос? – Это Тронхейм, сейчас там резиденция епископа. – Как я заметил, вы говорите по-норвежски. – Нет такого языка, я говорил на стародатском. Собственно, и в двадцать первом веке в Норвегии говорили на датском диалекте. – Сколько же вы знаете языков? – Более двух сотен. – Ого! От одной грамматики голова распухнет. – Если говорить о Скандинавии, то у них еще нет ни грамматики, ни письменности. – Ну, уважаемый доктор, здесь вы не правы! Скандинавские руны широко известны. – Вы путаете известность с популярностью в некой среде любителей. – Не придирайтесь к словам. – В Скандинавии руническое письмо появилось вместе с христианскими миссионерами. – Католическая церковь признает только латинский язык и латинский алфавит. – Абсолютно правильно! До середины шестнадцатого века вся Европа писала на латинском языке. – Что? Разве испанцы с французами не имели своей письменности? – Впервые национальная письменность появилась в Кастилии и датируется 1507 годом. С тех пор испанский язык называется Castellano. – Слишком поздно. – Французы и англичане начали писать на своем языке через тридцать лет, а эстонцы в 1892 году. – А скандинавы придумали руны? – Никто ничего не придумывал, из двадцати четырех рунических знаков старонемецкой письменности для датчан и шведов хватило всего шестнадцати. – Так мало? – Язык бедноват. – Но я все же прав! У скандинавов есть письменность. – Пожалуйста, если вы так хотите, но о грамматике и не заикайтесь. Ее не может быть по определению. – Почему? За века должны появиться определенные правила написания. – Я же вам сказал, что самая древняя скандинавская руническая надпись гласит о крещении датчан. – А почему сохранилось так много рун? – Мы с вами так и кружимся на одном месте. Через полторы тысячи лет после гибели Александрийской библиотеки скандинавы научились выбивать на камне палочки, которые обозначали тот или иной звук. – Другими словами, письменность у них появилась совсем недавно. Я правильно понял? – Первая скандинавская руническая надпись младше вашей Москвы. Значит, и письменность в зачаточном состоянии. Отлично! Хирург оказался знатоком истории и лингвистом, специалистом по языкам четырнадцатого века. – Какие прогнозы на выздоровление этих милых барышень? – поинтересовался Норманн. – А, ерунда. У обеих проникающие раны в брюшную полость с повреждением кишечника. – Ни фига себе ерунда! Это же конец, путевка на небо! – Да бросьте! Не надо путать эти примитивные пики с огнестрельным оружием. Пуля разорвет в клочья весь кишечник. – А меч или пика нежно погладит? – Молодой человек, вы ничего не смыслите в медицине, так что слушайте и молчите. – И спросить нельзя? В конце концов, это мои солдаты! – Как быстро вы адаптировались в этом мире! – Память предков, по-научному – атавизм. – По-научному это называется «недержание болтологической железы», – усмехнулся профессор. – Сколько моим валькириям здесь лежать? – Неделю, затем две недели легкий труд. Через месяц можете их отправлять на войну. – Они же умирали? – Обычная потеря сил, очистили рану, зашили кишки. Операция не сложнее банального аппендицита. – Вы ничего не приукрашиваете? – Врут, когда боятся сказать правду. К тому же люди этого времени очень восприимчивы к медикаментам. Норманн начал прощаться, он узнал, что хотел, даже больше. Профессор Максим оказался и полиглотом, и знатоком истории. Ох, не просты эти хуторяне, и живут они здесь не из-за страха перед окружающим миром. А вывод только один, у хранителей портала должен быть ключик к возвращению домой. У него есть шанс подать объявление: «Меняю замок на берегу Онежского озера на двухкомнатную квартиру в Петербурге». Вечером устроили пир. В закромах военного склада разыскали и варенье из грецких орехов, и цыплят табака в сметанном соусе, и устриц в винном соусе. Единственной темой разговора являлась открывшаяся перспектива вернуться домой. Из патриотических побуждений пили только итальянское вино, а пели только русские песни. Ахилл со слугами убеждали отправиться с ними в век роскоши и золота, а Норманн гарантировал «тихое» оформление необходимых документов и праздную жизнь на берегах Невы. – Синьор, а как различить порошки, про которые вы вечером рассказывали? – вопрос Савиолло прервал ленивую утреннюю разминку. – Ты хочешь из них приготовить завтрак? – Да, синьор, вы вчера вечером так расписывали кулинарные преимущества вашего времени, что захотелось попробовать прям с утра. |