Онлайн книга «Право на власть»
|
– Можно и мне чашечку кофе? – попросил Норманн. – Он горький, – предупредил игумен. – Знаю, пил и не раз. – Ты же молод, зачем тебе отвар для улучшения кровообращения? – Для профилактики. – Принеси вторую чашку для нашего гостя. Монах поклонился, и через минуту Норманн сделал глоток ароматного и безвкусного напитка. – Да кто же кофе так готовит! – Возмущенное восклицание вырвалось непроизвольно. – Что не так? – Да все! Его неверно варили! – почти с детской обидой сказал Норманн. – Ты знаешь, как надо правильно приготовить это снадобье? – Позвольте мне самому это сделать? – Филофей, проводи гостя да проследи, чтоб повар рядом стоял и учился. Нехитрая наука сварить кофе началась с лекции о правильном помоле. Монахи зерна толкли в ступе, затем делали отвар, процеживали и переливали в кофейник. Закон приготовления кофе, как и кузнечное дело, на первое место ставит сохранение целостности структуры. Напиток делают непосредственно в кофейнике и разливают прямо в чашки, при правильном помоле ни одна крупинка не попадет в рот. – А ты прав! – сделав маленький глоток, вынес вердикт настоятель. – Вкус совершенно другой, более приятный. – Кофейной жижицей можно вывести прыщи с лица. – Смотрю на тебя и удивляюсь: и воинское дело знаешь, и кузнец, и иконы пишешь. Не поделишься талантом? – Учеников дадите? – Дам, иконописи учи. Храмы строим, а стены пустые. – Только не каждый монах в ученики сгодится. – Бесталанных обратно пришли, не жалей. Не каждому человеку дано сие умение. – Не дадите ли листок бумаги? – Бери. – Настоятель указал на стоящую у окна конторку. Норманн обмакнул перо, критически глянул на стоящего у двери монаха и начал рисовать. Дородная фигура и болезненное лицо делали Филофея легкоузнаваемым, однако в фигуру надо вложить совершенно иное. Любой, глянувший на рисунок, в первую очередь должен увидеть монашеское смирение. Не покорность, не услужливость, а именно смирение в вере. Общий контур сложился сразу, а дальше застопорилось, явно чего-то не хватало. Опасаясь сделать лишние линии, Норманн нарисовал дверь, стену, и тут как бы прорвало. Простота убранства, скромность обстановки, стираная-перестираная ряса с аккуратной штопкой – все эти мелкие детали помогли увидеть и написать нужный образ. – Посмотрите, отче. – Норманн положил на стол законченный рисунок. Настоятель примерно с минуту не отводил глаз от сероватого листочка бумаги, затем начал сравнивать с оригиналом. Даже подошел к монаху, потрогал его лицо, провел старческой рукой с вздувшимися венами по стене, погладил дверь и снова сел. – Невероятно! Вроде бы не похож, и в то же время ты изобразил его абсолютно правильно. – Это называется живопись, показывают не внешнее сходство, а суть человека. – Зачем ты это сделал? – Показать разницу между иконой и простым портретом человека. – Зачем ты это сделал? – повторил настоятель. – Чтобы наши потомки смогли увидеть своих пращуров, ощутить наш духовный мир, понять жизнь ушедших веков. – Ты хочешь рисовать людей? – Для этого необходимо много времени. Я научу монахов, а сам сделаю ваш портрет. – Меня?! – пораженно воскликнул настоятель. – Я в монашестве! У меня нет и не может быть потомков! – Ошибаетесь! Эти стены будут стоять и через сто, и через пятьсот лет. И те, кто придет сюда, должны увидеть лица основателей. – Хочешь разбудить во мне гордыню? – Не то говорите! Гордыня – когда не служат, а выслуживаются! – Ты со мной споришь, это хорошо. Подвох, когда убеждают и склоняют на свою сторону. – Я научу монахов писать иконы, рисовать пейзажи и людей. Игумен подошел к окну и застыл в глубоком размышлении. Вологодское областное училище культуры конечно же не давало глубоких теоретических знаний. Здесь прививали практические навыки с упором на народные промыслы, но историю живописи студентам читали. Что такое эпоха Возрождения? На самом деле это последствия гибели Византии и бегства греков в Италию. В Европе не было никакого духовного возрождения, всего лишь знакомство с научными и культурными достижениями Ромейской империи. Норманн это прекрасно знал, как и то, что русские священники обучались в греческих академиях. Поэтому спокойно нарисовал монаха, не опасаясь загреметь в пыточную. Игумен уже видел картины, любовался статуями греческих богов и с точки зрения гуманитарного образования знал намного больше Норманна. – По силам ли тебе задуманное дело? – возвращаясь к столу, спросил игумен и смахнул со щек слезинки. И продолжил, заметив на лице своего гостя смущенное удивление: – Через тебя родину вспомнил, я сюда с Афона приехал. Монастырь основали мои соотечественники. – Вы грек?!! – Что тебя удивляет? Сергий и Герман пришли сюда во времена крещения Руси. Раньше на острове было капище Велеса. – Вы поможете мне? Я хочу построить Академию. – Ты хочешь осилить неподъемную тяжесть. Построишь монастырь, уговоришь приехать сюда десяток наставников. А дальше что? – Они начнут учить. – Академия сразу станет духовным центром, а резиденция митрополита в Москве. – Ну и что? – Московский князь возьмет ярлык на два тумена и сожжет академию вместе с Новгородом. – Неужели посмеет поднять руку на Византию? – Ты просто не представляешь, сколько ежегодно посылают в Константинополь всяческих кляуз. – Но здесь будут соотечественники басилевса! – По-твоему, я один грек на всю Русь? Только в этом монастыре половина братии приехала из Византии. Стоп! А ведь Норманн где-то читал, что большинство священников в России были выходцами из Греции. – Что же делать? – Для начала выучи греческий язык! – У меня голова скоро лопнет от этой учебы! – Ты каждый день развиваешь свое тело воинскими упражнениями. Для полной гармонии добавь занятия для головы. – Вот еще! От вашей учебы по ночам кошмары снятся! – Это легко лечится, – улыбнулся игумен, – требуется всего лишь освоить латынь. – И что случится? – Чернокнижники пишут только на латыни, в том числе и всевозможные толкования сновидений. – Да ну вас! Я серьезно! – И я серьезно. Ганза ведет делопроизводство готическим шрифтом, все остальные страны пишут на латыни. |