Книга Предел невозможного, страница 133 – Алексей Фомичев

— Жив, черт холодный!

— А мы уже не знали, что и думать!..

— … Какого хрена ты устроил?..

— Братцы! — взмолился я через несколько секунд. — Вы меня так обратно на койку уложите! Переломаете все кости.

— У тебя нет костей!

— В смысле?

— В прямом.

Антон наконец отпустил меня, как-то неуверенно пожал плечами и повторил:

— У тебя нет там костей.

— А что есть? — холодея от страха и лихорадочно ощупывая себя, спросил я.

— Это тебе Новистра расскажет. Он тут сам едва не спятил, пытаясь понять, что с тобой такое.

Я обвел парней изумленным взглядом, увидел их любопытные, радостные и какие-то встревоженные лица и пораженно вымолвил:

— А что со мной?

* * *

— … Не знаю, Артур! Всякое видел в жизни, но такое — впервые. Я даже не знаю, как все это называть. Мутация? Уже устарело. Сей термин означает, что есть некие изменения в теле человека. Сбой программы ДНК? Но это тоже относится к человеку.

— А я тогда кто, профессор?

Новистра тоскливым взглядом прошелся по мне и пожал плечами:

— Понятия не имею. Кто угодно, но не человек!

— А в чем это выражается? Две руки, две ноги, одна голова… Все вроде на месте. Физиономия такая же. Сердце кровь гоняет по венам и артериям. Мыслю по-прежнему. Что не так?

— Все. Твои руки, ноги, кровь, мозги, кости, органы — это не то, что было раньше. Это сохранило форму, внешний вид, даже функции. Но… теперь состоит из другого вещества.

— Из какого? — оторопело разинул я рот. — Что за ерунда? Как можно быть из чего-то еще? Я не чувствую никаких изменений. Ну… почти никаких. Что вы имеете в виду?

— Тебе нужны медицинские термины? Изволь, если поймешь.

— В жопу термины! Профессор, я тот же Артур Томилин, что и был раньше! Тот же! Тело прежнее, сердце и голова прежние. Я и думаю как раньше. И ничего чужого, постороннего во мне нет.

Новистра отвел взгляд, чуть развел руками. Эти слова ему были неприятны.

— Знаю уже о вашей теории, парни просветили. Будто я как-то опасен для всех. Что мыслю иначе и другими категориями.

— Извини, — смущенно, но твердо ответил профессор. — Это моя ошибка. Поняв, что ты уже не человек, я подумал, что и образ мышления у тебя должен быть иной. Видимо, сработал стереотип мышления. Раньше считалось, что изменение характеристик мозга хотя бы на двадцать процентов полностью меняет структуру мышления.

— Да ладно, мелочь, — попробовал я утешить явно расстроенного собеседника. — Не стоит и думать. Меня больше интересует мое теперешнее состояние. Что произошло? Ведь я пролежал в коме…

— Двадцать четыре дня! — подсказал профессор.

Я удивленно присвистнул. Парни, конечно, называли цифру, но тогда я как-то не воспринял ее. Три с половиной недели.

— Артур! По совести говоря — я даже не знаю, что… сказать. Я привык иметь дело с людьми, а не с существами из другой плоти.

— Это точно?

— Точнее некуда. Знаешь, какая у тебя устойчивость кожи на разрыв?

— Какая?

— Ну, например, обычный скальпель ее не взял. Лазерный прожег, но место разреза затянулось через восемь секунд.

— Вы на мне опыты, что ли, ставили? — прищурил я глаза. — Нашли лягушку!

— Я пытался сделать тебе прямой массаж сердца, когда стало ясно, что пульс уходит на ноль. Сперва использовал свой старый фирменный скальпель. Сделал надрез… вернее, хотел сделать. А кожа не поддалась. Попробовал лазером. Ничего не вышло. Твои мышцы вдруг окаменели, выступило какое-то светло-желтое вещество, мигом застыло, и все. Пока я приходил в себя, разрез затянуло.

От ровного, искусственно спокойного голоса профессора мне стало плохо. Это не шутки. Со мной и вправду что-то не так. Причем настолько не так, что даже видавший виды врач немеет.

— А ты не чувствуешь ничего такого?.. — задал вопрос Новистра.

— Какого?

— Ну… Не знаю. Скажем так, непривычного. Того, чего не было раньше.

— Раньше у меня кожа была нормальная… — буркнул я, мысленно осматривая себя с ног до головы. — И камнем не застывал. И температуру не терял…

Слова профессора заставили меня повнимательнее прислушаться к себе. Я прошел «внутренним» взором по рукам, ногам, голове, телу. Потом вспомнил «двойника» и «осмотрел» себя еще раз. Ничего особенного не заметил.

А потом вдруг что-то сдвинулось в голове, словно случайно открыл какую-то дверцу, и перед глазами на миг блеснул яркий свет. Как фотовспышка.

Я перевел взгляд на профессора. И вдруг увидел десятки тонких, едва различимых блестящих нитей, опутывавших его с ног до головы. Это было так неожиданно, что я невольно вздрогнул.

Новистра заметил перемену в моем поведении и слегка Побледнел.

— Что с тобой?

— Вы как в коконе. Тонкие нити… это… нервные окончания. А прерывистые линии — ваши мысли. Вы думаете, электрические разряды окутывают мозг… Мысль-удивление, мысль-страх, мысль-любопытство. Приказ мозга веку — оно дергается… Приказ губам, шепчут что-то… Я вижу это, профессор. Понятия не имею как, но… вижу.

Профессор следил за мной глазами голодного человека. Ему было ужасно интересно, но проникнуть в мой мозг и вообще понять происходящее со мной он пока не мог. Кажется, это бесило его сильнее всего.

— Новые способности. Что же ты еще умеешь?

— Не знаю… надо попробовать полетать, пройти сквозь стены, поднять пару тонн.

— Не стоит.

— Почему?

— А вдруг получится?..

Я озадаченно потер нос. Еще раз мысленно пробежал по телу. Пока больше ничего интересного… Взглянул на профессора. Увидел поток мыслей, блестки разрядов. Новистра усиленно соображал.

— А что там с виртуальной областью в голове? — вспомнил я рассказ парней. — Она стала больше?

— Я так понимаю, она заняла заданный размер.

— Какой?

— Все твое тело. Идеальной формы овал, в котором ты весь скрыт. Плотность овала такова, что превосходит плотность любого другого вещества, известного науке раз эдак в десять. Это щит. Кокон. Он виден только при сканировании мозга, но попытка проникнуть зондом сквозь него не увенчалась успехом.

— Вы и это пробовали?

Новистра развел руками.

— Артур, мы перепробовали все. Кроме разве что ритуальных танцев с бубнами для вызова духов. Мы пробовали вернуть тебя в нормальное состояние всеми силами. Я только сейчас понял, как мы были неправы.

— В чем?