Книга Изгнание владыки, страница 91 – Григорий Адамов

Молодой рогатый месяц заглядывал с чистого неба в окна кабины. Полоса слабого серебристого света заливала спящего Комарова. Лицо его выглядело каким-то каменным, строгим и словно неживым. Но он спокойно и ровно дышал, лежа на нижней койке у противоположной стены.

На другой нижней койке, свернувшись в комочек, лежал Иван Павлович и тихо посвистывал носом.

Тишина стояла невозмутимая, и, сливаясь с ней, мягко и ровно жужжал аппарат для кондиционирования воздуха.

Что же случилось?.. Что-то, вероятно, не страшное и хорошее, потому что на душе у Димы было легко и радостно.

Дима совсем разгулялся, сна как будто и не было. Приподнявшись на локте, он всматривался в переднюю часть кабины. Вон там, впереди, на стене под большим изогнутым окном поблескивают стекла приборов управления, пустое кресло ждет своего водителя, а на полу растянулся большой скафандр Дмитрия Александровича, словно человек лежит…

Сердце у Димы вдруг радостно замерло. Ну да, ведь это о скафандре он думал все время, даже во сне. Будет замечательно… Ничего лучше быть не может… Замечательно — и ужасно смешно. Дима даже прыснул со смеху и сейчас же, испуганно оглянувшись, быстро юркнул с головой под меховое одеяло. Но ничего не случилось, никто не проснулся, и через минуту из-под одеяла вновь показалась курчавая голова…

Лежа на спине, устремив глаза на потолок, Дима мечтал о чем-то своем, то улыбаясь и беззвучно шевеля губами, то нетерпеливо поглядывая вниз и прислушиваясь к мирному посапыванию Ивана Павловича.

Стоило Ивану Павловичу шевельнуться, как Дима сейчас же поднимал голову с нетерпеливой надеждой — проснется или не проснется? Хоть бы скорей рассвет!

И рассвет наконец наступил.

Едва лишь Иван Павлович приподнялся на локте, чтобы посмотреть через окно на рождающийся ясный день, Дима шепотом спросил:

— Иван Павлович… вы проснулись?

— А ты что не спишь? — так же тихо ответил Иван Павлович.

— Нет, вы скажите, вы в самом деле проснулись?

— Вот чудак… Что же, я во сне с тобой разговариваю?

Свернувшись в черный клубок, Плутон сладко спал под столом. Услышав шепот мальчика, он мягко застучал хвостом по полу, потом тяжело поднялся, потянулся и протяжно зевнул, раскрыв огромную пасть.

— Слушайте… — торопливым, взволнованным шепотом заговорил Дима. — Слушайте, Иван Павлович… Я придумал… Честное слово… Это будет замечательно! Вы не знаете Плутона, он страшно умный… Чуть ему покажешь что-нибудь, он сейчас сам все проделает… Его легко научить чему хотите…

— Вот как! — усмехнулся Иван Павлович, принимаясь надевать костюм. — И ветчину ловить в воздухе тоже можно его научить? Ты уже два часа разговариваешь, а так и не сказал, что ты такое замечательное придумал.

— Так я же говорю про скафандр! — в отчаянии от непонятливости Ивана Павловича воскликнул Дима. — Надо Плутона засунуть в него… в скафандр. Неужели вы не понимаете?

— Засунуть? — недоумевающе спросил Иван Павлович.

— А что он там будет делать?

— Будет плавать с нами под водой…

— Уж не думаешь ли ты научить Плутона открывать патронташ и управлять скафандром? — удивился Иван Павлович.

— Да нет же! — горячо заговорил Дима, сползая в одной рубашке на пол. — Не надо открывать! И не надо управлять! Я его потащу на веревке за собой…

— Браво, Дима! — воскликнул майор. — Ты будешь когда-нибудь знаменитым изобретателем. Сдавайтесь, Иван Павлович! Ты, наверное, всю ночь не спал и думал о Плутоне? — обратился майор к Диме.

— Нет, я перед рассветом проснулся.

— Ну, значит, во сне думал, — уверенно заключил майор, докрасна вытираясь влажным полотенцем.

— Гм… Вот выдумщик! — произнес Иван Павлович и, видимо, не желая сразу сдаваться, добавил: — Ладно, надо будет подумать… Ты его сначала научи влезать в скафандр, а там видно будет. А ты подумал, как он там, несчастный, поместится? Куда он денет лапы? А голова? Посмотрите на нее. Ведь это же не голова, а котел! Даже в шлем Дмитрия Александровича она не войдет. Сам погляди.

— Ну, Иван Павлович… — умолял Дима, торопливо натягивая брюки. — Иван Павлович… голубчик… Ну как-нибудь устроим его там… Пожалуйста…

— А может быть, у нас в запасах найдется скафандр большего размера? — вмешался Комаров.

— Есть!.. Есть!.. — обрадованно закричал Дима. — Я помню… Я записывал… Там есть нулевой номер, а он больше первого номера, который у Дмитрия Александровича!

— Ну ладно, посмотрим, — закончил разговор Иван Павлович, направляясь к выходу. — А теперь умываться и готовиться к завтраку!

Захватив с собой большую кастрюлю, он отомкнул дверь и выбежал наружу. За ним последовали Комаров и Дима с электрифицированными полотенцами на плечах. Плутон уже весело лаял, носясь огромными прыжками по лагерю.

Солнце еще не взошло, но день обещал быть тихим и ясным. Высоко плыли в чистом небе легкие облачка с золотисто красной каймой. Восток пылал в багровом пламени сквозь прозрачную дымку утреннего тумана. Вершины торосов алели и сверкали, окрашивая своими отблесками окружающие снега и ледяные обломки во все оттенки розового цвета.

Майор остановился у дверей кабины.

— Смотри, Дима, — сказал он, обнимая мальчика за плечи и прижимая к себе, — какая красота кругом! Вон тот высокий сугроб… Он как будто усыпан рубинами, весь горит и сверкает. Или тень того тороса… Она синяя, а кругом все красное и розовое. Всмотрись, Дима, внимательно в каждую мелочь, а потом посмотри на все сразу.

Дима остановился, постоял с минуту неподвижно, медленно оглядывая все вокруг. Глаза его стали темнеть и углубляться, ноздри расширились, и детское лицо сделалось вдруг вдумчивым, серьезным, мужественным, как будто он увидел что то драгоценное, мимо чего минуту назад мог пройти, не заметив.

— Как хорошо… — тихо проговорил он.

Но в этот момент на мальчика бурно налетел с веселым, оглушительным лаем Плутон, вскинул передние лапы ему на плечи, сразу сделавшись на голову выше Димы и чуть не опрокинув его. Спрыгнув на снег, пес начал кружить вокруг мальчика, точно вызывая его на игру.

Иван Павлович тем временем отошел подальше в сторону, плотно набил кастрюлю чистым снегом и, вернувшись в вездеход, поставил ее на электроплитку.

Комаров уже натирал лицо снегом. Глядя на него, то же проделывал и Дима, отбиваясь и увертываясь от расшалившегося Плутона.

Вытирая раскрасневшееся лицо теплым полотенцем, Дима случайно взглянул на восток и вдруг неистово закричал.

— Солнце! Солнце! Смотрите скорее, Дмитрий Александрович! Что это такое?