Онлайн книга «Здравствуй, груздь!»
|
Что за мерзость, думала Ангелина, как можно на собственной помолвке так пялиться на другую женщину? Хорошо, что Мака сидит рядом с ним и от счастья ничего не замечает, но другие ведь могут заметить. Жанна Эдуардовна, например, или Алина. Надо поскорее сматываться, но неудобно, я ведь только пришла. Она полезла в сумочку за сигаретами и не успела еще достать зажигалку, как Федор уже протягивал ей огонек. Она прикурила, благодарно кивнула и с наслаждением затянулась. Как красиво и элегантно она курит, господи, и почему я ничего не заметил там, во Франкфурте, а теперь уже поздно… Плохо, что она работает вместе с Макой, невозможно, например, встретить ее с работы. Какое-то дурацкое наваждение, издевка судьбы… Когда я нашел жену – прекрасную, милую, нежную, мне вдруг попадается на глаза эта стерва. Она типичная стерва, иначе разве могла бы руководить издательством и выжить в наших условиях? Зачем она мне? Не знаю, знаю только, что хочу ее… Раз в сто сильнее, чем Маку… Бедная, я еще на ней не женился, а уже изменяю. Пока в мыслях только, но… Лишь бы никто не заметил, надо оторвать взгляд от нее и переключить внимание публики… И, уцепившись за какие-то слова мужа Елены Дмитриевны о Дальнем Востоке, где так плохо с энергоснабжением, Федор рассказал какую-то байку о своих похождениях в уссурийской тайге, потом еще одну – и почувствовал, что сегодня он в ударе и все слушают, открыв рты. В том числе и Ангелина, не говоря уж о Маке. Даже Алина смотрела на него с восторгом. У него было достаточно романтическое прошлое, а хорошее чувство юмора и самоирония делали рассказ просто блестящим. Все смотрели на него, и он никого не обделял вниманием. Красуется, голубчик, подумала Ангелина, ну и пусть – все лучше, чем пялиться на чужую женщину в день своей помолвки. Наконец Мария Дмитриевна принялась собирать грязные тарелки. Ангелина вскочила, чтобы помочь подруге. – Ну как он тебе? – спросила она на кухне. – А бог его знает, но определенно очень обаятелен и, несомненно, талантлив, только как-то он плохо монтируется с Макой, вернее, она с ним. А впрочем, пусть лучше будет Головин, чем какой-нибудь металлист или байкер. По крайней мере, он не наркоман, приличный вроде бы человек, с положением. Я для нее хотела чего-то другого, помоложе, посвежее, но раз она выбрала… Знаешь, мне все эти штучки Валерия с отцовским благословением, испытательным сроком и прочей чепухой поперек горла. Какой в них смысл, если они уже спят вместе? Ангелина прекрасно понимала, что они уже спят вместе, но слышать это было почему-то больно и неприятно. – Гелечка, а ты о нем хоть что-то знаешь? – Совсем немного, но, по слухам, он вполне порядочный человек. Ну бабник, вероятно… – Бабник – это даже хорошо, по крайней мере у него большой опыт и с точки зрения секса у них, я думаю, проблем не будет, а то эти верные мужья… – она состроила такую гримасу, что Ангелина фыркнула. Она отлично поняла – приятельница намекает на собственного мужа, однолюба и тугодума во всем, что не касается его профессиональной деятельности. – И потом, в конце концов, они же не католики, разрешения римского папы на развод не потребуется. Главное – не спешить с детьми. – Вот тут ты не права, Маруся. Ему-то уже надо спешить. И подруги рассмеялись. Прошло несколько дней. Федор Васильевич успокоился. Когда он не видел Ангелину, ему было куда легче. А Мака между тем постепенно внедрялась в его жизнь и уже делалась ему необходимой. Субботу и воскресенье она истово драила его холостяцкую берлогу, и немало в этом преуспела. Правда, как-то она спросила осторожно: – Феденька, а может, мы пока поживем у меня? А тут сделаем небольшой ремонт? – Нет, – покачал он головой, – никакого ремонта! – Но почему? Посмотри, у тебя потолок на кухне какой грязный? Раковина вся оббитая… – Мака, мне надо работать! – А почему ты не можешь работать у меня? Там же две комнаты, я буду тихой, как мышка, а тут пока сделают ремонт. Ты не думай, я всем буду заниматься сама, а ты сиди себе и работай! – Ненавижу ремонты! – Да кто ж их любит? – засмеялась она. – Но надо! На семейном обеде у Дуси она опять завела этот разговор. Та ее горячо поддержала: – В самом деле, Феденька, так приличные люди уже не живут. – А кто вам сказал, что я приличный? – засмеялся он, чувствуя, что эти бабы его дожмут. – Я совершенно неприличный, даже, можно сказать, непристойный! – Глупости, Федя. Мака права, поживи пока у нее. – Я говорил, что вы еще будете дружить против меня. Мака понравилась всем членам семьи, за исключением Шурки. Та всегда при Маке хмуро сводила брови домиком, поджимала губы и забивалась куда-то. – Ревнует, – объяснила Дуся. – Она же обожает Федора. А ремонт делать надо, и я во всем помогу Маке. Мы не будем ничего грандиозного затевать, никакого евроремонта, только самое необходимое. – И с рабочими сами будете договариваться? – уже начал сдавать позиции Федор. – Конечно! Ты просто возьмешь из дома то, что тебе необходимо, а потом вернешься в отремонтированную, чистенькую квартиру! – ликовала Дуся, чувствуя, что брат побежден. Сколько лет она хотела отремонтировать его квартиру – он ни в какую, а Мака живенько с ним справилась. Это понравилось Дусе. Устройство дома было ее стихией. В собственном доме было уже все устроено, доведено до совершенства, и делать практически нечего! Зато теперь можно вновь засучить рукава и усовершенствовать квартиру брата! – Зачем? Мы лучше ее сдадим, а поживем у меня, – тихо сказала Мака, но так, чтобы Федор не слышал. – Разумно, – согласилась Дуся и решила, что теперь ее брат в надежных руках. – Да, а потом вы скажете, что я свалил все на слабые женские плечи, что я лентяй, захребетник и паразит. – Почему? Ты же будешь это оплачивать, – успокоила его сестра. Мака хотела сказать то же самое, но постеснялась, а Евдокия Васильевна словно прочла ее мысли. Хорошо, теперь у нее есть надежная союзница. И Федор переехал к Маке, забрав лишь компьютер и кое-что из одежды. Мака взяла двухнедельный отпуск. Но на новом месте работа не клеилась. Совсем. Голова была пуста. И компьютер тоже барахлил. Федор стал впадать в депрессию, злился, с трудом сдерживал злость, когда приходила Мака, усталая, но счастливая. Она со страстью вила гнездо. – Ой, Федя, я купила на кухню такие обои – закачаешься. – Лучше б ты купила гамак! – Гамак? Зачем? – Чтобы качаться! – Федь, ну перестань, я же серьезно, я хочу, чтобы тебе было хорошо, уютно, а то там тараканы. |