Онлайн книга «Реконструктор»
– И ты понял? – недоверчиво смотрит он на меня. – Ну уж слово «есть» я как-нибудь разберу! – Спроси у него, как часто он сюда залезал? – Как? В смысле – как я его спрошу? – Как-нибудь, – пожимает он плечами. – То, что он голоден, понял же? – Э-э-э… – чешу я висок. – Попробую, но… сам понимаешь, я же не переводчик! Присаживаюсь на корточки перед полулежащим парнем. – Ты… Ты – вор? Не знаю, правильно ли я это говорю, но парень вдруг краснеет. Понял? – Нам есть нечего! Вы забрали еду, и все подыхают с голоду! Понял! – Стоп! – вытягиваю вперед раскрытую ладонь. – Ты – как много раз – сюда? Киваю в сторону вагона. – Да что ты заладил, фриц?! Много – не много… Нам есть нечего! – Он путает мое имя, – недовольно произносит Кегель. – Я – Франц! – Э-э-э… я думаю, он вовсе не тебя имеет в виду. Все то же – хочет есть! – Он часто сюда залезал? – Непохоже. Думаю, что в первый раз. Что будем с ним делать? Действительно, что? По логике вещей – сдать в полицию. Но это ему вылезет боком, за такие вещи по голове не погладят! И мы оба это понимаем. Франц внезапно сдергивает с парня пальтишко и трясет его. На землю падают какие-то немудреные вещи, зажигалка, какие-то железки – обычный хлам, который таскает в карманах любой мальчишка. Кегель рывком поднимает парня на ноги и ощупывает у него карманы. Пусто. В том смысле, что ничего интересного там нет. Нет бинтов, медикаментов, и еды тоже никакой. – Он не врет… – глухо говорит мой товарищ. Обернувшись, он делает два шага к вагону и, размахнувшись, ловко забрасывает в окно упаковку бинтов. – Вот так! Нет никакой кражи! М-да? Даже так? – Что у тебя с собой из еды? – Галеты… Сыр еще есть… – Дай сюда! – Франц забирает у меня продукты и, вытащив из своего кармана банку сардин, сует все это растерянному мальчишке. – Вон! – делает он недвусмысленный жест рукой. – Бежать! – И почему ты так поступил? – провожая взглядом улепетывающего парня, спрашиваю я. – Ты знаешь, что такое голод? Когда нечего есть и родная сестра выходит на панель, чтобы прокормить своих младших братьев? – Н-нет… не довелось такого испытать… – Тогда ты меня не поймешь… А через пару дней меня вызвали в один из кабинетов госпиталя. Зашедший санитар кивнул на дверь в коридор и посоветовал поторапливаться – мол, времени немного, а герр оберарцт человек занятой. Поднимаюсь на второй этаж и топаю к указанному кабинету. Стучусь. – Войдите! – Герр оберарцт! – вытягиваюсь я на пороге. – Прибыл согласно вашему приказу! – Вот как? – прищуривается сидящий в кабинете пожилой врач. – Прибыл? А кто прибыл? Отчего не представляешься? – Виноват, герр оберарцт! Но я до сих пор не помню своей фамилии! Да и в имени, откровенно говоря, тоже не до конца уверен… – Понятно… – кивает Киршбеер (надо думать, это он – кому же еще я тут нужен, кроме него?). – Ладно, гренадер, садись-ка ты на кушетку. Он подходит ко мне и теплыми чуткими пальцами ощупывает мою голову, разворачивает меня лицом к свету и всматривается в глаза. Возвращается к столу и, листая лежащие на нем бумаги, начинает подробные расспросы. О чем? Да обо всем. Как я сплю, вкусно ли здесь кормят и что мы делаем в команде выздоравливающих. Давно ли я читал газеты, и какие новости заинтересовали меня больше всего. И многое другое, на мой взгляд, совершенно не относящееся к делу. Странный случай, когда меня вдруг стошнило после выпитого шнапса, его отчего-то совсем не удивил. Впрочем, он врач, и ему виднее. Стараюсь не пропускать никаких мелочей. Вот разве что про происшествие на станции ничего ему не рассказал… Но напрямую он и не спрашивал, так что обвинить меня в неискренности – не получится. Примерно через час оберарцт замолкает и некоторое время что-то пишет. – Угум… понятно. События последних дней ты помнишь. Даже и в деталях, это хорошо! А вот все предыдущее… Ретроградная амнезия? Очень возможно… Ну что ж… попробуем так… Он встает и, подойдя к шкафу в углу комнаты, открывает дверцу. – Держи! И через всю комнату ко мне летит карабин. – Заряжай! Прижав локтем к телу приклад, подбиваю ладонью вверх рукоятку затвора. Рывок на себя! А левая рука привычно скользнула вниз – к подсумкам. Но их же нет! – Продолжать! Ладонь привычно хлопает по бедру, скользит вверх, в попытке зацепить застежку. Ухватив пальцами воображаемую обойму, заученным жестом тычу ее в карабин. Щелчок большого пальца – сейчас пустая обойма отлетела бы в сторону. Левая рука, оборачиваясь вокруг цевья, охватывает оружие, а правая уже толкает рукоятку затвора вперед. – К бою! Цель – то дерево! – тычет рукою в направлении окна врач. И вновь приходят в движение мои руки. Левая рука скользит под цевье оружия, а правая, обтекая шейку приклада, – к спусковому крючку. Задержать дыхание, пол-оборота… приклад привычно уткнулся в плечо. – Огонь! Пять патронов – беглым! Щелчок. Правая рука меняет положение – к затвору. Локоть держать! Не оттопыривать рук в стороны! Голову влево! Лязгает затвор, и рука скользит назад, к спусковому крючку. Голова на место… так, цель чуть сместилась… ствол довернуть… Щелчок! – Стоп! Оружие – разрядить! К осмотру! Рывок затвора, взгляд в патронник – пусто. Левая рука вздергивается к плечу, поднимая ствол карабина к потолку. Разворачиваю оружие открытым затвором к врачу и прижимаю приклад карабина правой рукой к телу. – Так-так-так… – Киршбеер обходит меня вокруг, с интересом приглядываясь к моей стойке. – Вольно… гренадер. Затвор – закрыть, оружие поставь к столу. Садись. Ставлю в указанное место карабин. Только сейчас обращаю внимание, что он учебный. Казенник ствола просверлен, да и затвор оружия ходит подозрительно легко. Надо думать, еще и подаватель из магазина вытащили, да и бойка у него тоже наверняка не имеется – спилили. А что? Солдат, потерявший память… мало ли какие рефлексы могут вдруг всплыть из глубины его контуженого мозга! Отыскать в госпитале парочку патронов – вообще не вопрос: мы же разгружаем раненых, а у них в карманах такого добра – завались! Подхожу к стулу и опускаюсь на него. Руки еще подрагивают. Я не ожидал такого поворота событий. |